– Толкай!

Каладин растерянно шагнул назад, а остальные принялись толкать мост, ухватившись за рукоятки. Они были на краю пропасти, где не построили постоянный мост. Неподалеку другие мостовые расчеты занимались тем же самым.

Парень бросил взгляд через плечо. В войске было две тысячи человек в мундирах темно-зеленого и белого цвета. Двенадцать сотен темноглазых копейщиков, несколько сотен кавалеристов на редких, дорогих лошадях. За ними – большой отряд тяжелой пехоты, светлоглазые в мощных доспехах, вооруженные большими булавами и с квадратными стальными щитами.

Похоже, они специально выбрали место, где расщелина была узкой и первое плато оказалось немного выше второго. Мост в два раза шире расщелины. Газ выругал Каладина, и он присоединился к остальным, толкая мост по неровной земле. Когда тот глухо ударился о другую сторону, команда расступилась, позволяя кавалерии пересечь ущелье.

Каладин слишком вымотался, чтобы за этим наблюдать. Он рухнул спиной на камни и только слушал, как пехотинцы топают по мосту. Потом повернул голову. Другие мостовики тоже упали, где стояли. Газ носился среди остальных расчетов со щитом на спине, тряс головой и ворчал, какие же они все бестолковые.

Парень хотел бы и дальше лежать, глядя в небо и забыв про весь мир. Опыт, однако, подсказывал, что из-за этого начнутся судороги. Тогда обратный путь окажется еще хуже. Опыт… он принадлежал другому человеку, из другого времени. Почти что из темных дней. Но если Каладин и не мог стать прежним, то все же способен учитывать то, что знал.

И потому он со стоном вынудил себя сесть и начал растирать мышцы. Впереди солдаты пересекали четвертый мост, с копьями на изготовку, с выставленными щитами. Газ следил за ними с неприкрытой завистью, и девушка-спрен танцевала вокруг его головы. Несмотря на усталость, Каладин ощутил укол ревности. С чего вдруг она взялась докучать этому грубияну, а не ему?

Через несколько минут Газ заметил парня и нахмурился.

– Он удивляется, почему ты не лежишь, – сказал знакомый голос.

Человек, который бежал рядом с Каладином, лежал на земле неподалеку и смотрел в небо. Он был постарше, с седеющими волосами и длинным обветренным лицом. Незнакомец выглядел таким же измотанным, как сам Каладин.

Молодой раб продолжал растирать ноги, открыто игнорируя Газа. Потом оторвал несколько кусков от своего мешкоподобного одеяния и перевязал ступни и плечи. К счастью, он уже привык ходить босиком, так что ущерб оказался не настолько велик.

А когда закончил, по мосту прошел последний солдат. За пехотой двигалась группа верховых светлоглазых в блестящих латах. Они окружали величественного всадника в полированном красном осколочном доспехе. Всадник отличался от того, с которым Каладину довелось повстречаться. Говорили, что каждый такой доспех – это шедевр, непохожий на другие.

Замысловатые латы с пластинами внахлест, красивый шлем с поднятым забралом. Осколочный доспех казался чем-то чуждым. Его создали в иную эпоху – в те времена, когда по Рошару ходили боги.

– Это король? – спросил Каладин.

Мостовик с обветренным лицом устало рассмеялся:

– Как же!

Парень повернулся к нему, нахмурившись.

– Будь это король, мы оказались бы в войске светлорда Далинара.

Имя показалось Каладину смутно знакомым.

– Он великий князь, так? Дядя короля?

– Ага. Лучший из людей, самый уважаемый рыцарь во всей армии. Говорят, он ни разу не нарушил данного слова.

Каладин презрительно фыркнул. Почти то же самое говорили и про Амарама.

– Войско великого князя Далинара – то, о чем стоит мечтать, парень. У него нет мостовых расчетов. По крайней мере, таких.