Сил опустила глаза и прошептала:

– Когда я нашла тебя возле ущелья вчера, после Великой бури… ты собирался убить себя, верно?

Каладин не ответил. Вчера. Целую вечность назад.

– Я тебе дала лист. Ядовитый лист. Ты мог его использовать, чтобы убить себя или кого-то еще. Там, в фургоне, ты именно это и собирался сделать. – Сил снова посмотрела ему в глаза, и в ее тихом голосе послышался ужас. – Сегодня я знаю, что такое смерть. Почему я знаю, что такое смерть?

Каладин нахмурился:

– Ты всегда была странной для спрена. С самого начала.

– С самого начала?

Он помедлил, вспоминая. Нет, в первые дни Сил вела себя в точности как остальные спрены ветра. Разыгрывала его, приклеивала обувь к полу и пряталась. Даже задержавшись с ним на многие месяцы рабства, она большей частью вела себя обычно. Знай себе порхала вокруг, ни на чем надолго не задерживая внимания.

– Вчера я понятия не имела, что такое смерть. Сегодня знаю. Несколько месяцев назад не понимала, что веду себя странно для спрена, но теперь до меня дошло. Откуда я вообще знаю, как должен вести себя спрен? – Она съежилась, словно уменьшилась в рос те. – Что со мной происходит? Что я такое?

– А это имеет значение?

– Разве нет?

– Я ведь тоже не знаю, кто я на самом деле. Мостовик? Лекарь? Солдат? Раб? Это все лишь ярлыки. Внутри – я есть я. Совсем не такой, как много лет назад, но об этом не стоит тревожиться, так что я просто иду вперед и надеюсь, что ноги приведут меня туда, куда мне надо.

– Ты не сердишься, что я принесла тебе тот лист?

– Сил, если бы ты мне не помешала, я бы шагнул в ту пропасть. Лист был мне необходим тогда. Каким-то образом получилось, что ты поступила правильно.

Она улыбнулась и принялась наблюдать, как Каладин разминается. Закончив, он встал и снова вышел на улицу, почти придя в себя после изнеможения. Сил взмыла в воздух и устроилась у него на плече – села, свесив ноги и упираясь руками, точно девчонка на краю утеса.

– Я рада, что ты не сердишься. Хотя и убеждена, что именно тебя следует винить в том, что со мной происходит. До того как мы встретились, я даже не думала про смерть и ложь.

– В этом я весь, – сухо проговорил Каладин. – Куда бы ни пошел, несу с собой смерть и вранье. Прямо как Ночехранительница.

Сил нахмурилась.

– Это был… – начал он.

– Да, – перебила спрен. – Это был сарказм. – Она наклонила голову. – Я знаю, что такое сарказм. – Хитро улыбнулась. – Я знаю, что такое сарказм!

«Буреотец, – подумал Каладин, глядя в ее радостные глазки. – Есть в этом что-то зловещее…»

– Погоди-ка, а раньше с тобой похожего не происходило?

– Не знаю. Не помню ничего, что случилось больше года назад, когда я впервые увидела тебя.

– Правда?

– Неудивительно. – Сил пожала полупрозрачными плечиками. – У большинства спренов короткая память. – Она поколебалась. – Не понимаю, откуда мне это известно.

– Может быть, все правильно. Ты могла уже пережить такое, а потом все забыла.

– Не очень-то утешает. Мне не нравится сама мысль о том, что я могу что-то забыть.

– А мысли о смерти и лжи тебе тоже не нравятся?

– Да. Но если я утрачу эти воспоминания… – Она уставилась на что-то перед собой, и Каладин, проследив за направлением ее взгляда, заметил пару спренов ветра, беззаботно и свободно кувыркавшихся в небе.

– Будущее тебя пугает, – понял молодой мостовик, – но возвращение в прошлое вызывает ужас.

Сил кивнула.

– Эти чувства мне знакомы, – сказал он. – Идем. Мне надо поесть, а после обеда я должен успеть кое-что раздобыть.

Ты не согласен с моей затеей. Я это понимаю, насколько вообще могу понять того, с кем у меня столь глубокие разногласия.