Вытирал англичанин лезвие стилета о штаны поверженного противника и преспокойно шагал дальше. Даже не оглядывался – знал, что удар его был смертельным.

В общем, на этот счет мичман Яско (впрочем, старший мичман, на погонах уже было не две звездочки, а три) много чего читал.

Тем временем лондонская мэрия пригласила команду русского эсминца к себе в гости. Прием проходил в городской ратуше. Стол был накрыт просто королевский, чего там только не было, каких только блюд. Проще перечислить, наверное, чего не было на столе. Моряки североморские – народ простой, к заморским яствам непривычный, лучшим в мире блюдом считает свежевыловленную треску, а на закуску – кисель из брусники, такого, что предложила им мэрия, мареманы с эсминца даже никогда не видывали. И никогда не слышали об этих яствах.

Не удержались мареманы, устремились к еде. Ну, а о выпивке и говорить не приходилось – и квадратные бутылки виски тут стояли, и джин имелся – обязательно с тоником, и коньяк был, и водка… водка, к сожалению, не русская была – какая-то северная, кажется, скандинавская, Яско не разглядел, но не русская, а жаль; были и вина самые разные, крепленые и сухие, белые и красные, даже было какое-то странное пойло синего цвета – уж не денатурат ли, с которым мичман был знаком? Нет, денатурат на английском столе никак не мог появиться, это запретный плод для Туманного Альбиона.

Матросская братия оживилась, с шумом окружила стол, подивилась тому, что их пытались обслуживать официанты в черных удлиненных пиджаках, с бабочками под подбородками, морякам это было удивительно, внове, не привыкли они к этому, и каждый из них старался повернуться к официанту спиной… Яско к столу не подошел – было в броске матросов к еде что-то очень торопливое, он постарался занять свою позицию и теперь стоял вдалеке от всех.

Метров в пяти от него расположились хозяева – англичане – стройная, элегантно одетая женщина и двое представительных мужчин в смокингах, – переговаривались тихонько. Рядом с ними находился переводчик – молодой белесый человек с гладко зачесанными волосами. Женщина несколько раз покосилась на мичмана, затем спросила его, – естественно, через переводчика:

– А вы почему ничего не едите?

Яско рассмеялся неожиданно весело:

– Места свободного нет.

Женщина тоже рассмеялась – смех был легким, теплым, движением руки, почти неприметным, она подозвала к себе официанта с подносом. И тот немедленно подошел, протянул ей блестящий серебряный поднос. На подносе – четыре бокала.

– Я хочу выпить с вами, – проговорила женщина.

– С удовольствием, – мичман взял бокал с красным искрящимся вином и медленно спустился на колено. – Северные моряки за красивых английских женщин пьют только так, – он чокнулся с хозяевами и красиво, неспешно опустошил бокал.

Англичане удивились – не ожидали такого от русского моряка. Шум за столом смолк. Яско увидел, что даже командир эсминца перестал есть и теперь внимательно смотрит на него. Рядом с командиром стоял особист, капитан третьего ранга, и также внимательно смотрел на него. Особист – это серьезно, гораздо более серьезно, чем командир корабля, который по званию выше особиста, капитан второго ранга, по армейским меркам – подполковник, а вот по весу ниже прикрепленного к эсминцу контрразведчика.

Мичман поднялся с колена и поцеловал руку женщине, та благодарно наклонила голову. Бокал она лишь пригубила, и это было понятно Яско, а вот то, что двое мужчин лишь ткнулись носами в посуду, но пить не стали (смочили губы, как говорят на Северном флоте – «сфуфлявили», значит), Яско не понравилось. Он рукой подозвал к себе переводчика и сказал: