Не знаю, как долго продолжалась трёпка моего разума столпом Сущего, но я услышал смех. Свой смех, от удовольствия, что снова жив. Я не сопротивлялся силам, а наоборот, предался наслаждению безумным танцем, в котором меня хотели стереть в пыль и развеять на бесконечных пространствах, превратив в составляющие различных материй. И я был готов стать любой песчинкой новых рождающихся миров в Сущем, или напротив, уже умирающих, только бы не возвращаться в Пустоту и… чувствовать. Чувствовать, что я есть.

Какое наслаждение – чувствовать боль жизни, осознавать себя в чём-то реальном, существующем. И всё благодаря воле и мечтам. Мечтам о мире, жизни, лучах звезды, дуновениях ветра…

Хаос продолжал попытки меня разорвать, а я уже находился на одном месте, совершенно не замечая его бесцеремонных и сокрушительных выпадов. В беспорядочной круговерти смертельного танца он занёс меня далеко от реки времени, пытаясь вытолкнуть за кромку, так как попытки превратить меня в ничто заканчивались неудачей.

Я чувствовал его ярость и в то же время негодование. Столп Сущего не желал мириться с проигрышем, и только наращивал обороты, всё больше и больше закручивая себя в единый ураган. Еще немного – и он подключит к битве остальные столпы, готовый пожертвовать даже равновесием между ними. И в этот момент я раскрыл ему разум, словно сдавался, но на самом деле являл волю, в которой, кроме желания жить в своём доме, ничего не было.

Хаос мгновенно вонзился в открытую брешь, но, коснувшись моих мыслей, сразу замер. Он немедленно отступил, признав во мне создателя, и вернулся в обычное состояние так быстро и незаметно, словно вовсе не волновался. Теперь его материи касались моей сущности аккуратно, даже с трепетом, и я почувствовал в нём некую радость, а главное – покой. Столп распахнул объятия, и, бережно окутав, понёс долгожданного жителя обратно, к чёрной реке.

Вновь прикоснувшись к изредка волнующейся глади тёмных вод, я был обрамлён в новую непривычную ипостась, которой, после пребывания в Пустоте, был невероятно рад. Ни ног, ни крыльев река мне не давала. Только подобие тела и рук было мне плотью, потому что сама река становилась моим вместилищем на момент прикосновения к ней новорождённой душой, окутывающей измученный небытием разум. Я перемещался в ней крохотной частицей по бесконечному телу, пронизывающему всё Сущее, и был способен стать таким же всеобъемлющим, как и всё естество чёрной реки. И первым делом я переместился к берегу, где продолжал невозмутимо возлежать хранитель Хаоса.

Я аккуратно покинул воды, и ощутил, что теперь моим телом неожиданно стало всё Сущее. Тьма, Свет, и даже Мир Богов немедленно прикоснулись ко мне, чтобы убедиться в моём возвращении и приветствовать каждый по-своему. Тьма с некоторым недовольством, что меня слишком долго не было, уколола в душу, упрекая за отсутствие. Но сразу же ворвалась в неё и наполнила незабываемой заботой и лаской, от которой хочется жить, но и убивать от ревности каждого, кто посмел посягнуть на её расположение. Свет, как всегда, обдал покоем и умиротворённостью, зазывая в объятия лености и беззаботности. А мир, мой мир, приветствовал всего лишь желанием быть моим домом. И от оглушающего чувства предлагаемого уюта, которым он манил к себе, захотелось по-настоящему жить, впервые осознавая это желание новой бессмертной душой.

Я замер и наполнился счастьем. А вместе с ним, благодаря состоянию безграничной свободы в Сущем, мою новорождённую душу стало переполнять невиданными ранее эмоциями, сплетёнными между собой из переживаний всех существ, миров, и даже столпов. В разум потекли колоссальные потоки информации, накопленные за время моего отсутствия. Они безудержно врывались в меня, пытаясь заполнить сознание, но в итоге исчезали, как в бездонной прожорливой пропасти.