Толпа сходила с ума от зрелища и требовала продолжения представления. И тогда расторопные помощники палача приводили новые жертвы. Обречённые на смерть люди, переполненные страхом, ждали участи стать обезглавленными ради удовольствия толпы недалеко от жертвенного камня и прекрасно видели, что их ожидает. Поэтому многие жертвы от ужаса теряли сознание, но стражники обливали их водой и били плетьми, приводя в чувства перед тем, как подвесить за ноги.

Зрелище было жутким и в особенности оттого, что люди убивали себе подобных, причём ради удовольствия, но не только. Некоторые из обезумевших зрителей прорывались сквозь строй стражников к жертвенному камню и, вскарабкавшись на него, начинали слизывать с тёплой липкой поверхности не остывшую кровь. От вкуса пьянящей жидкости они приходили в полное неистовство. Палач с помощниками грубо спихивал ногами с окровавленного подиума непрошенных гостей, желающих вкусить горячительного напитка из жестоко умерщвлённых тел собратьев. Падая на вымощенную камнем площадь, люди катались по ней в жутких судорогах, ревели пронзительными, режущими слух голосами, рвали на голове волосы и расцарапывали плоть. Стражники хватали безумцев и выбрасывали обратно в толпу, которая поглощала сумасшедших, затаптывая насмерть.

Всеобщее безумие людей достигло апогея. Жители города рвались к месту казни, и, казалось, если доберутся до него, то сами разорвут оставшихся живых жертв голыми руками, но стражники умело сдерживали толпу, сохраняя оцепление, дабы не нарушить ритуал жертвоприношения.

Такого я ещё не видел. Во Тьме было огромное количество кровожадных и беспощадных тварей, но чтобы они убивали себе подобных ради забавы, получая удовольствие – этого не было. И если бы даже и случилось подобное жуткое деяние, виновного немедленно уничтожили бы, как нарушившего незыблемое вето: не убивать себе подобных.

Не в силах более смотреть на бойню, я поднял взгляд к небесам мира и обнаружил то, чего не видели люди, ослепшие то ли от рождения, то ли от охватившей жажды убивать. Именно там, за пределами мира, находилась причина устроенного жрецами храма жертвоприношения. Кровь, окропляющая жертвенный камень, преобразовывалась в силу, которую в своё время впитывал в себя Князь, а затем потоком устремлялась ввысь.

Взором я устремился вслед за ней. Сила текла во Тьму, в один из её миров. Там, в глубинах пространств моей матери, трёхголовое чудовище, видимо, поработившее этот народ в Мире Богов, впитывало в себя огромную мощь. Тёмное божество уже поглотило достаточно много силы, и, урча от удовольствия, нежилось в своих владениях. Его осоловевшие глаза закатились от охватившего его божественную сущность блаженства. Драконье тело слегка подрагивало, вмещая бурный поток энергии, делающий своего обладателя сильнее с каждой отрубленной над жертвенным камнем головой обречённого человека.

От увиденного жертвоприношения, и глядя на умилённые морды чудовища, мне захотелось кого-нибудь убить, и в первую очередь нежащееся в потоках силы создание Тьмы. Для удовлетворения возникшей во мне слабости было необходимо заманить тёмного бога сюда, к месту кровопролития, потому как самому в гости к чудовищу перемещаться не хотелось. Да и убийство трёхголового паразита в моём мире послужит хорошим уроком для остальных богов, желающих вкусить столь легко доступной жизненной силы.

Оторвав взор от тёмного бога, я сосредоточился на своей сущности и потянул из неё невидимые для людей тёмные нити, при помощи которых мы с Вельзевулом смогли локализовать взрыв воронки в его огненном мире. Подобно тонким щупальцам, они поползли по стене храма и паутиной окутали жертвенный камень, создав над ним непроницаемый купол. Сила крови уткнулась в созданное мной препятствие и устремилась вниз, в плоть мира, где бесследно исчезала в огненных потоках лавы. Я уселся в ожидании прожорливого гостя из Тьмы, устремив взор на срез Сущего.