, были практиками. Бородюк, например, обучал и ставшую потом знаменитой Людмилу Ткаченко-Резник[24], и Павла Глобу в 1970-х годах. Помню, однажды Володя мне пожаловался:

– Ты же с Павлом общаешься? Он у меня книг набрал – ты ему скажи, пусть вернет.

А что поделать? Павел Глоба – Рак.

Бородюк сам был Рыба по гороскопу, я еще над ними шутил: «Танцевала Рыба с Раком». Я и отвечаю:

– Сами разберетесь.

У Раков есть такая интересная особенность, если он свою книжку тебе отдал (а он дает только то, что ему не надо), он про нее может забыть. Но если он у тебя взял то, что ему надо, – ты у него назад никогда это не получишь. Бородюк посетовал:

– Ну как же так? Он самые редкие у меня книги взял, эфемериды…

Книги люди получали разными путями. Как же было сложно тогда хорошие эфемериды найти! Это таблицы положений планет в знаках зодиака, по которым можно рассчитывать гороскопы. Человек, у которого есть эфемериды, может строить гороскопы сам. Среди астрологов это была самая дефицитная вещь. Самыми лучшими и точными считались эфемериды английские. Это сейчас у нас есть компьютерные программы, которые, конечно, многое упрощают. А тогда для построения натальной карты мне нужен был целый чемодан справочников и таблиц!

В СВОИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ я в первую очередь хотел понять внутреннюю природу человеческого бытия.

Не просто его внешнюю форму, не только то, что уколи твое тело в какую-то точку, и у тебя пройдет головная боль, – это тогда тоже считалось фантазией, искажением реальности – медицина была совсем другая. Вот древние египтяне обладали очень прогрессивной медициной, которая позволяла, например, делать операции на головном мозге. Допустим, случилась травма во время строительства храмов: видно, что у человека был раздроблен череп, но он прооперирован. По-видимому, часть мозга убрали, но после этого он еще долго жил. Стоят пластины, залечены переломы. Делали даже операции на глазах. В Ком-Омбо[25] есть изображения этих инструментов и того, как они их использовали. В Египте была какая-то другая медицина, другие методы лечения, другие взгляды на человека и его болезни. Все эти факты, конечно, меня привлекали, если вдобавок вспомнить мой интерес к Египту. И параллельно, конечно, мне хотелось развивать свои способности. «Суха теория, мой друг, а древо жизни зеленеет», – это отметил еще Гете в поэме Фауст. Мне хотелось не только понять, но и почувствовать.

Пифагор учил своих лицеистов слушать музыку небесных сфер. Как звучит, например, восходящая Луна? Или Сатурн: какой он издает звук? И он раскрывал у них эти способности восприятия через третьи глаз и ухо. Для того чтобы открыть способность воспринимать столь тонкие вибрации, Пифагор давал определенные дыхательные, медитативные практики. Но при этом проверял, насколько успешно идет у человека обучение. Он изобрел специальный инструмент, который назывался монохорд. Инструмент представлял собой длинную струну, на которой с помощью определенного рычажка можно было подобрать вибрацию нужной частоты. Когда восходит, например, Луна, у нее очень высокий вибрирующий звук. Если ученик показывал, что он слышит именно этот звук (сам-то Пифагор наверняка все это слышал), то он говорил: «Да, правильно», если нужно, то корректировал ученика. А Сатурн – давай низкий тон. Я прилежно развивал свои способности, хотя таких инструментов, как у Пифагора, мне увидеть не довелось.

Развитие экстрасенсорных способностей всегда считалось необходимым условием для того, чтобы приобщиться к космическим знаниям. После каратэ я начал заниматься йогой. Это как раз и была подготовка моего физического тела. Параллельно с занятием йогой я стал развивать энергетические центры – чакры.