«Ритуальный клинок Халагаза

Основные материалы: коготь Барантера, обсидиан, кость Левиафана, кристалл душ (улучшен камнем Алеезура), сердце элементаля воды.

Связан с душой персонажа - Халагаз. Нельзя украсть, сломать, потерять.

Возможности:

- Полуразумен

- Симбиоз с хозяином, мысле-связь

Модификации:

- «Кровавый ритуал»

- «Жнец душ»

- «Призрачный цветок»

- «Водная гладь»

- Хранилище душ – 10000 душ

- Манохранилище – 2 млрд. единиц энергии»

Скорей всего из-за модификаций изменилось и название кинжала. На предыдущее место возвращаться не стал, а решил расположиться с противоположной стороны, там видно было место для прокачки новичков, когда мир был открыт и здесь были игроки. Сейчас на лугу были кролики, немного лис да иногда забегали различные лесные представители, из леса расположенного с другой стороны города. Оттачивать на них навыки не имело смысла, но собирать души, хотя бы и крохотные, можно было. До конца дня я работал в режиме конвейера, ловил кролика, захватывал душу, разделывал тушу, пытаясь открыть профессию охотника или свеживателя. Шкурки получались низкого качества, все разные, косо снятые, но дальше я планировал на них попробовать открыть кожевника или что-то в этом роде. После варки ядов загорелся идеей производства, но не изготовления множества одинаковых вещей по рецептам, а поиск и создание редких вещей и проектов.

Вечером начали появляться и другие существа: блуждающие огни, духи, различные хищные звери. Некоторое время еще пофармил, но потом монотонность начала угнетать и я отправился к озеру, где и заночевал, расположившись почти с противоположной стороны от моста. Утром проснулся рано, готовясь к предстоящей операции. Зажарил пару тушек вчерашних кролей, некоторые места даже можно было есть, и потом «как бы вернулся» к истреблению зверюшек. Спустя пару часов началась суета на стенах замка, и я, прекратив геноцид животных, направился к дороге.

Кортеж выехал минут через двадцать, когда я уже подходил к тракту. Семерка тяжеловесных лошадей несли на себе тиунов, одетых в позолоченные доспехи. В центре, как я понимаю, ехал сам начальник стражи, даже издалека чувствовалась окружающая его аура власти и магической защиты.

Как только они въехали в заминированный участок, крепления посредством моего волевого посыла выбросили вверх кувшины. Некоторые ехавшие воины успели среагировать и даже разбили один, и это оказался тот, в котором был галлюциногенный яд. В следующее мгновение сработали заложенные заклинания хлопков.

Отряд накрыло ядовитое пылевое облако, во все стороны со свистом разлетались наконечники и шары, срабатывали заложенные в них заклинания. Многие заряды разлетелись в холостую: в озеро, рощу, в сторону дороги. Снаряды были на излете, но все равно поранили находящихся в тот момент путников. Особенно не повезло тем, кто получил осколок начинённый магической составляющей, они получили ожег или обморожение. На мосту тем временем ядовитое облако почти рассеялось, сработавшие фугасы создали порывы ветра, которые разметали часть пыли, часть уже осела, но тиуны успели надышаться.

Так как начальник стражи имел лучшую защиту, он менее всех пострадал от осколков, но галлюциноген превратил всех его соратников в монстров, которых он и рубил. Картина же открывшаяся невольным зрителям была совершенно другая: всеми уважаемый начстражи в безумии резал своих телохранителей, те в свою очередь пытались убить любого до кого дотягивались. В бойне даже участвовали кони, откусывая куски плоти от любого живого существа.

Спустя пять минут на мосту остался только начальник, с головы до ног перемазанный кровью, тяжело стоящий посреди моста. Со стороны замка к нему спешила подмога, но заметив их он вскинул руку с зажатым в ней амулетом и в сторону устремился воздушный вал. Амулет рассыпался пеплом, и в этот момент я мыслеформой заставил, попавшие на него капли моей крови, сформировать множество тончайших игл. Со стороны ничего не было заметно, он просто закачался и рухнул, но внутри капли раздирали в клочья все органы, до каких добрались, не оставляя ни одного шанса на исцеление. Раскиданные заклинанием тиуны поднимались, выкарабкивались из воды и все равно устремлялись к месту бойни.