Через два месяца болезнь практически незаметно, но все же начала по крупинке отступать. Медленно стали ослабляться спазмы и боли. Пациентка в очередной раз поверила в излечение. Но говорить о результатах было еще рано. Кишечник отказывался работать без таблеток, организм не получал полноценного питания – и она катастрофически худела, теряя силы. Однако, надежда на излечение и уверенность в правильном выборе придавали ей силы. Она похудела, отказавшись от приема гормональных таблеток, которые вызывали отеки. Но теперь надо было убедить ее принимать хотя бы половинку таблетки. К счастью, она это поняла и мы спокойно продолжили лечение. В этой маленькой, хрупкой женщине было столько сил, что мы каждый раз удивлялись ее оптимизму. Она старалась не показывать, как она страдает. Когда она приходила на очередное лечение, мы спрашивали о ее состоянии, на что она отвечала: «Отлично!» Хотя состояние ее, конечно, было еще далеко от совершенства. Готовила, убиралась, занималась с детьми, бегала по магазинам, ходила с сыном поступать в институт и устроила ему грандиозный день рождения; принимала гостей из Израиля, водила их по Москве, показывая достопримечательности. Мы удивлялись такому стремлению жить! Когда она пришла к нам, то сказала: «Я умираю, но я хочу жить». И после долгих уговоров мы согласились, не подумав, что, случись непоправимое – нам бы не поздоровилось, ведь она – гражданка Израиля.

Прошел год, состояние улучшилось, и мы, зная, что под нашим присмотром ничто больше ей не угрожает, согласились поехать с ней в Израиль, куда нас она пригласила. У нее был там дом, но проживала она в Москве со своей семьей.

После долгих уговоров и наших раздумий мы все же решили принять приглашение. Хотелось посмотреть знаменитую Стену Плача, о которой с восторгом рассказывали наши знакомые. И, конечно же, понаблюдать за заболеванием и привычками нашей пациентки.

24 сентября мы вылетели самолетом из Москвы. Погода была теплая и солнечная. Мы прилетели в Тель-Авив рано утром, но стояла невыносимая жара. После четырехчасового перелета у Евгении болела спина и ныли ноги. Правда, и наши затекли от сидячего положения.

На следующее утро я приступили к ее лечению. Болезнь отступала очень медленно, но мы не теряли надежды на успех. Окружающие пока не замечали улучшения.

У нас был уже довольно большой опыт в лечении тяжелых неизлечимых заболеваний. В Израиле мы пробыли 10 дней. За это время уже получили представление о том, какая медицина в Израиле, и поняли, что наша – не хуже. Все дифирамбы медицине Израиля и прочих зарубежных стран – не более, чем миф. Лечат везде одинаково, по одной схеме. Просто есть врачи более внимательные по отношению к больному, а есть привычные к страданию человека. И, конечно же, все зависит от того, сколько денег у вас в кармане. Евгения перестала принимать таблетки, здоровье ее заметно улучшилось, кровотечение уменьшилось, появился стул, но до нормального состояния было еще далеко. Спазмы продолжались, хотя гораздо реже, но пока продолжали мучить больную. Я стала успокаиваться: болезнь постепенно исчезает. Но вдруг появилась такая слабость, что больная не могла встать с постели: ее тянуло ко сну. Я терялась в догадках: что происходит? Мы заметили, что она практически ничего не ела – только кока-кола, одно печенье и сигарета. Мы долго убеждали Евгению расстаться с колой и сигаретой (она так и не рассталась со своими привычками). А с каким желанием она проходила лечение! Мы знали и видели, что еще не все в порядке, но она всегда говорила: «Мне лучше». Муж и его родные считали нас очередными аферистками. И мы их понимали. Он требовал лечь в стационар Израиля. И как бы она ни доказывала, что у нее нет больше шансов, кроме этого лечения, он был непреклонен. Но Евгения была уверена, что только мы сможем спасти ее, и она чувствует себя прекрасно. И рассказала нам свою последнюю историю.