Она вышла. Маркиз задумчиво смотрел ей вослед.
– Она не так проста, как кажется, – пробормотал он.
Очень скоро принцесса вернулась.
– Мне сказали, ничего, что помогло бы установить личность погибших, при них не оказалось. Но, так как вы живы, это не имеет значения, не правда ли?
– Вы правы. Я надеюсь, Ваше Высочество извинит меня, но у меня есть еще несколько вопросов.
– Еще? Маркиз, для выходца с того света вы чересчур любопытны.
– Ваше Высочество, вы столь же умны, как и очаровательны. При мне были два письма…
Он вопросительно посмотрел в глаза Генриетте. Его взгляд был холоден и тяжел. Но на губах играла улыбка.
– Вот они, – Генриетта протянула ему бумаги.
– Вы их читали, – чеканя каждое слово, произнес маркиз.
– Конечно, – просто ответила принцесса. – Должны же мы были узнать, с кем имеем дело… чтобы сообщить вашим родственникам о постигшем вас несчастьи… К тому же печати были вскрыты…
– И как, узнали? – тревожно поинтересовался Валенса.
– Увы, – как можно искреннее произнесла принцесса. – Ничего, кроме того, что вы сами о себе рассказали.
Де Молина вздохнул свободнее, чего нельзя было сказать о Генриетте. Принцесса действительно прочитала письма и теперь терзалась подозрениями. Дело было в том, что одно из них было от герцога Анри де Роана, главы гугенотской партии, правой рукой которого небезосновательно считали графа Ла Рош-Гюйона. До сих пор Генриетта совсем не интересовалась политикой, но письмо, адресованное ни кому-нибудь, а самому магистру «Молчаливых», заставило ее глубоко задуматься.
«Милостивый сударь, довожу до вашего сведения, что я обратился к Его Величеству королю Франции с просьбой о возобновлении действия договора Монпелье, который неоднократно нарушался эмиссарами Его Величества, но, как мы и ожидали, король принял сторону господина де Ришелье и отказал мне. Также мне стало известно, что маршал де Туара получил тайный приказ усилить укрепление форта, контролирующего Ла Рошель с моря. Так что наши действия не составляют тайну для господина кардинала, и вооруженное столкновение неизбежно.
Итак, милостивый государь, создание протестантского государства под угрозой, если вы сами, орден и Господь Бог не поддержат наши благие начинания.
Мой доверенный человек, граф Ла Рош-Гюйон, которого я настоятельно рекомендую вашей милости, был принят первым министром Англии, герцогом Бэкингемским[34], и Его светлость принял горячее участие в нашем деле. Но герцог желает устроить брак между принцем Уэльским и инфантой Испании, что, боюсь, помешает милорду оказать действенную помощь нашим интересам, если это вызовет неудовольствие Филиппа Испанского[35].
Милостивый государь, я уверен, что ваш гений способен склонить испанскую чашу весов в нашу пользу. В свою очередь, я сам и более миллиона наших братьев и сестер молятся за успех нашего дела и уповают на вашу милость и поддержку.
Ваш преданный слуга, де Роан».
Даже на неискушенную в политике маленькую принцессу письмо произвело нешуточное впечатление. И неудивительно! Она только что держала в руках неоспоримые доказательства того, что против королевской власти, против ее брата, зреет нешуточный заговор! Государство в государстве! Война! И Арман, ее Арман, в рядах заговорщиков!
Последнее обстоятельство потрясло принцессу больше всего. До сих пор она и понятия не имела о политической деятельности возлюбленного. Зачем? Он любил ее, она любила его, а все остальное было неважно.
Но сейчас все изменилось. Имела ли право она, дочь Генриха IV и сестра короля Франции, закрыть глаза на предательство? Немного поразмыслив, Генриетта решила не торопить события. Время, а вернее, ближайшая встреча с Арманом поможет ей принять верное решение…