Хигерт очнулся в почти кромешной темноте; голова гудела от боли, а руки и ноги не слушались его… Он с ужасом понял, что связан крепкими тугими верёвками, потом, несколько помедлив, позвал на помощь, и вскоре почувствовал чье-то постороннее присутствие. Незнакомец стоял чуть поодаль и, молча, глядел на него.

– Я офицер рейха. За моё освобождение вы получите щедрое вознаграждение! – почти приказным тоном закричал Хигерт, но при малейшем движении со стороны незнакомца тотчас испуганно взмолился. – Нет, не убивайте меня. Я сделаю всё, что вы хотите!

Однако в полной тишине послышался до боли знакомый звук (это чиркнула спичка), – лучик света на мгновенье пронзил темноту и тотчас погас. Немец успел разглядеть седые волосы, морщины на лице, крупный нос и курительную трубку, что дымила во рту у незнакомца. Ему в ноздри ударил острый запах табака.

– Отчего вы молчите? Кто вы и что вам от меня нужно? – в нетерпении осведомился немец.

Незнакомец вытащил трубку изо рта и заговорил по-немецки с сильным акцентом:

– Вы меня должны знать, господин оберштурмбанфюрер.

Хигерт внезапно припомнил черты лица этого человека, – он видел его на фотографии, сделанной японцами пару лет назад.

– Так это вы – заключённый под номером 201 523! – вскрикнул немец от удивления.

Незнакомец молчал, попыхивая трубкой.

«Вот, я до тебя и добрался!» – подумал Хигерт, и в его сердце затеплился огонёк надежды. Но вдруг из темноты раздался голос:

– С ним надо кончать, Коба!

Русская речь произвела на немца крайне неприятное впечатление. Он сразу вспомнил о прошедшей войне… Внезапно яркий свет полоснул его по лицу. Хигерт увидел высокого, темноволосого юношу, который с ненавистью в глазах глядел на него. «Это второй беглец, – догадался он и не вовремя вспомнил. – Жаль, что мы перестали фотографировать заключённых».

– Коба, отдай его мне, – зловеще прошептал парень, – у меня руки чешутся…

Господин с трубкой усмехнулся:

– В этом я не сомневаюсь! Но всему своё время, Борис. Погоди немного.

– А чего ждать?! – вспылил парень. – Отдай его мне, Коба, и он поплатится за страдания, которые причинил нам…

Хигерт прислушивался, но понял только слово «ждать», произнесённое запальчивым юношей. Потом эти двое скрылись из виду, и он остался один. В животе урчало от голода. Теперь эсэсовец жалел, что решил бежать из рейха.

– Они там веселятся, с бабами развлекаются, а я… – пробормотал он и впервые за многие годы вспомнил о Боге. – Господи, если Ты есть, помоги мне… Клянусь, я всё изменю в своей жизни!

Пока Хигерт пытался молиться, Борис и Коба шли по тускло освещённому факелами коридору, где с потолка и стен свешивались мощные корни деревьев.

– Отчего ты не разрешил прикончить эту падаль? – обронил с досады парень.

– Наберись терпения, Борис, и присматривай за ним.

– Будь на то моя воля, не стал бы спасать немца, тем более, в форме офицера СС, – мрачно проговорил Борис.

– Не забывай, мы в долгу перед старцем!

– Он и врагам помогает, – заметил Борис. – У нас из-за него могут быть проблемы!

– Это неважно. Вскоре ты уйдёшь, чтобы продолжить наше дело.

– А как же ты? – удивился Борис. – Я тебя не оставлю тут!

– Мои дни сочтены, – спокойно отозвался старик, стряхивая пепел и пряча свою трубку в карман.

– Не говори так, – перебил его парень, – мой долг – доставить тебя на Урал!

Вскоре перед ними выросло препятствие. Тогда Борис стукнул, и тяжёлая дверь со скрипом отворилась. В свете горящего факела показалось бородатое лицо с добрыми голубыми глазами.

– Вы как раз вовремя. Проходите, братья. Собрание вот-вот начнётся…