Я пришёл домой уже за полночь и ложился спать, но мой взор остановился на книге в чёрном кожаном переплёте. Я развернул её… Это была Библия, которую мне когда-то читала мама. Я взял её из дома отца при переезде как напоминание о своём детстве, но положил на полку и с тех пор ни разу не доставал…

Теперь я раскрыл Священное Писание на Евангелии от Матфея и прочёл: «иди за Мною, и предоставь мёртвым погребать своих мертвецов».

«Странная фраза. Что она значит?» – подумал я и углубился в чтение.

На другой день проснулся поздно и ещё долго пребывал в размышлениях: «О Святой Руси говорит патриарх. Но где же она – эта святость? Разве святость в погоне за деньгами, в суете и равнодушии, которые захлестнули наше общество? Молодёжь ищет развлечений, зрелые люди крутятся на работе да ждут отпуска, чтобы отдохнуть на заграничном курорте. На большее фантазии не хватает. О Боге не вспомнят, пока жареный петух не клюнет… Нет, не осталось святости на Руси! Кругом одни пороки и совершенное непонимание истины, которая от Бога исходит…»

Звонок в дверь вспугнул мои мысли, и я нехотя поплёлся открывать. На пороге стоял Ваня Абросимов. Я протянул ему руку.

– Через порог не здороваются, – заметил он и оказался в моей квартире. – Где зависаешь? В клубе сегодня компания собирается…

– Мне некогда, – оборвал я речь его, – к сессии надо готовиться…

– Да брось ты! Уйма времени ещё! Сходи и развейся… Что тебе делать-то?

– Это всё, что ты мне хотел сказать? – нетерпеливо молвил я.

– Ты чего так напрягся? – он искоса взглянул на меня. – Девчонки наши придут! Маринка будет из 43-ей группы. Она сохнет по тебе. Прямо из штанов лезет!

– Что ты несёшь? – усмехнулся я.

– Тебе даже делать ничего не надо… А, может, ты и впрямь влюбился в Светлану Михайловну? Говорят, даже подрался с Гришкой из-за неё…

– Это тебя не касается! – грубо отвечал я.

– Да что с тобой такое происходит? – не унимался Ваня.

– Думаю, тебе пора… к девчонкам, – я кивнул на дверь. Он ушёл не попрощавшись.

«Как они мне надоели! – негодовал я, возвращаясь в спальню. – Пустозвоны и бездельники. Думают только о себе. Девочки. Игрушки. Но ведь и я таким был…»

Я вспомнил о Мише Князеве и позвонил ему. Мы встретились у моста через Урал.

– Я бы хотел поговорить с тобой… – начал я и умолк. Миша терпеливо ждал, а я искал глазами надпись на белокаменной ограде, но найти так и не смог.

– Что с тобой? – спросил Миша.

– Всё в порядке. Я ищу ответ на один вопрос, что терзает мою душу. Быть может, я обратился не по адресу, да только… Вот, наш патриарх говорит о святости России. Но духовности в этом народе, как мне кажется, не осталось. По крайней мере, я её не вижу! Повсюду распущенность и жажда удовольствий, погоня за деньгами…

Миша молчал. Дунул ветер. Я разглядывал рябь на воде и ждал его ответа.

– Андрей, – наконец, подал голос он, – ты говоришь, что не осталось духовности в нашем народе… Но знаешь ли ты его? Народ – это не просто совокупность (математическое сложение) людей, а образование более высокого порядка! Ты знаком с отдельными людьми, судишь по ним да и сам живёшь своими страстями. В условиях глобализации трудно сохранить собственную культуру и уклад жизни. Но, ты думаешь, в прежние времена люди жили иначе, у них были другие заботы, тревоги и радости?

– Я думаю, чем больше свободы, тем меньше нравственности, – мрачно заметил я, – и духовность в обратной зависимости от материальной обеспеченности. История России – это войны и лишения. За последние десятилетия этот народ отвык от трудностей, он получил свободу, с которой не знает, что делать… или, точнее, знает, но выбирает лёгкий путь и не стремится к высоким целям.