- Говорю же, родить легче! – захохотала Талия. – Ты только скажи, а там мы тебе приличного мужика найдем!
И она с удовольствием принялась доедать второй йогурт.

4. Глава 4

Глава 4. Баал.

- Вставай.
Это слово могло прозвучать мягче, будь в него добавлена нотка ласки, прошения, нежности или хотя бы заискивания, но Баал не вложил в него ничего, кроме равнодушия.
Он сел на край кровати, сложил мощные руки на голые колени и принялся ждать.
За спиной зашуршали простыни.
- Уже?
Он не стал оборачиваться – и так знал, что там лежало: пара хороших титек; крепкие, как у гнедой кобылы, слишком жилистые, на его вкус, ноги и приятное, если бы не исказившее его в этот момент раздраженное удивление, личико. Другой бы описал гостью иначе – жгучей томной рыжеволосой красавицей; Баал же описал ее парой титек, за которые пять минут назад держался. Вот они были хорошими, все остальное – так себе.
- Одевайся.
Девица (он забыл, как ее звали. Или не спросил?) приподнялась и уселась за его спиной.
- Но еще только полночь. Давай я уеду утром, как все приличные девушки.
«Приличные девушки не раздвигают ноги перед первым встречным», - этого он вслух говорить не стал. В конце концов, ему нужна была «неприличная», потому что у нее имелось то, куда можно было воткнуть вставший член – он виноват, что член у него время от времени стоял? Родился бы просто демоном и не испытывал бы подобных мук, но Регносцирос родился наполовину человеком и, значит, имел человеческое тело. А у мужских человеческих тел, черт бы подрал их физиологию, иногда стоял член. Не все же время терпеть?
Гостья, тем временем, решилась сменить тактику и протянула руку к его голове, попыталась погладить.
- Не трогай мои волосы.
Теперь разозлилась она. Не надула губы, как сделала бы при другом – поняла, что при Баале подобный номер не сработает, - попросту скинула маску и изменилась в лице.
- За волосы трогать нельзя! Книги твои трогать нельзя! К камину подходить нельзя! Продукты в холодильнике можно потрогать?
- Потрогаешь в магазине, когда выйдешь.
И он, чтобы избежать прикосновений, поднялся первым. Поддел брошенные на кресло джинсы, прошел в ванную, заперся, включил воду. Уже стоя под тугими горячими струями услышал, как в комнате что-то разбилось, а затем хлопнула, едва не обрушив стену, входная дверь.

Они всегда что-нибудь разбивали – человеческие женщины. Слишком много эмоций испытывали, слишком часто злились.
Вазу с кофейного стола он нашел в виде осколков на ковре, когда вышел из ванной. Сходил в кухню за совком и веником, принялся убирать беспорядок.
Нет, человеческие женщины не были плохими, просто созданы они были для человеческих мужчин и подходили ему лишь телом. Если бы одна из них могла просто прийти, раздвинуть ноги, позволить кончить в себя, а после молча уйти, Регносцирос был бы счастлив, но таких он пока, увы, не нашел. Все о чем-то просили, и все чего-то хотели: слов, комплиментов, чувств, свиданий, отношений, обещаний, совместного время провождения, подарков. И если первое он попросту не мог им дать, то последнее не хотел – зачем? Лицемерить и платить за секс? Но ведь они сами на него соглашались – на голый секс без обязательств. Он при этом не врал: один, скучаю, готов трахнуть. И они шли следом - зачем, если знали правду? Все равно на что-то надеялись, во что-то верили, думали, он шутит.
Но Баал никогда не шутил – не умел.
Осколки отправились в урну. Наверное, часть из них – мелких – до сих пор утопала в ковре – пригласить, что ли, завтра уборщицу, пропылесосить? Недолго думая, Баал откатил столик к стене, быстро скатал ковер рулоном и выбросил его на газон в сад – проще заменить новым. Не любил он уборщиц, как не любил и гостей в своем доме. Эту-то привел первой за год. И то лишь потому, что устал терпеть жжение в яйцах, устал ждать, что кончит во сне, устал пытаться распалить фантазию, чтобы сработали собственные руки… Тьфу.