Майя хотела услышать правду. И она её получила, но совсем не такую, как рассчитывала.

– Слушай, – замялась Карина. – Ну, ты уехала и не планировала возвращаться. Я просто поняла, что время нашей дружбы прошло, как и студенчество. Да и разве это была дружба? Так, тусили вместе.

– О, ясно… – Майя улыбнулась, стараясь скрыть разочарование. – Ну, так-то ты продолжаешь же общаться с другими ребятами, которые с нами учились. Неужели дело в моем переезде? – Её понесло – Нет, пойми, я просто приехала поставить точки над i во многих вопросах. И это один из них. Четыре года веселиться, плакаться друг другу, ночевать вместе, ездить за город, угорать на парах, ходить в кино и на концерты, пить и звонить, чтобы узнать о самочувствии. Мы не школьники, которых посадили вместе. Ты сама подошла ко мне на посвяте. Ты сама на другое утро села со мной рядом.

– Ну, и что, – удивленно сказала Карина. – Мне теперь до конца жизни лайкать твои фотки, поздравлять тебя с днем рождения и умиляться твоей дочери? Люди меняются. Это нормально.

– Нет, это не обязанность, но мне казалось, что мы дружим. Да ладно. Я могла ошибаться. Но я по крайней мере рассчитывала на разговор, – досадно пробормотала Майя.

– А какой разговор, – усмехнулась Карина. – Разве непонятно, что, если тебе не отвечают, значит, не хотят разговаривать?

– О, мне непонятно. Я звонила тебе – ты не брала трубки. Я писала тебе, поздравляла с Новым годом, с днем рождения, отвечала на сторис – ты не реагировала никак и не поздравляла меня в ответ. Это тупо не по-человечески. Я ничем не заслужила такого отношения. – Майя развела руками.

– Ты что, Май, правда, считаешь, что ты – центр Вселенной? Тебе нельзя отказывать, нельзя тебя разлюбить? Ты себя ведешь, как ребёнок. Мы че, в песочнице? Кто вообще приходит выяснять вопросы по поводу того, что ему в личку не ответили?

Майя осеклась. Внутри все бурлило.

– Слушай, – она вздохнула. – Ты, видимо, не думала, что я приду и буду выяснять отношения. Я вообще-то тоже не думала, но сейчас я просто в ахере. Ты права, мне в твоей жизни делать нечего.

Она развернулась и вышла из магазина.

Карина стыдливо окинула взглядом зал и вернулась в подсобку.

– Май, ты че? – ошарашено спросила Соня.

– Сама не знаю, – сконфуженно произнесла Майя. – Я не ожидала, что мне в лицо скажут, что я ничего не значу. Ну, не умею я отвечать, как принято. Знаешь, вот это вот: «Ой, ну да, было приятно тебя увидеть! Созвонимся, спишемся!» Ежу понятно, что вы больше не созвонитесь и не спишетесь. Зачем это лицемерие ради сохранения лица? Пусть думает, что у меня в декрете совсем фляга засвистела.

Майя рассмеялась. Соня улыбнулась. Она знала, что надо делать.

Через десять минут они сидели на втором этаже, за круглым деревянным столиком, на котором стояли две огромные вазы с мороженым, украшенные кружевами из шоколада, тертым миндалем и политые вишневым топпингом.

– Самое паршивое, – Майя ущипнула десертной ложкой шарик мороженого, – что Карина права. Я слишком многого требую от людей, потому что сама много вкладываю. Но это моё дело – сколько вложить. Совсем другое – право других ответить мне взаимностью. Никто не обязан постоянно быть со мной. И я действительно паршиво поступила с Матвеем.

– Да, – согласилась Соня. – Но это не значит, что люди могут поступать с тобой также. А что, если это карма? Вот, ты некрасиво поступила с ним и теперь также поступили с тобой. Все, дело сделано, грех искуплен, теперь все должно быть хорошо!

– Ты давно стала буддисткой? – Майя откусила кусочек шоколадного кружева.

– Да вот только что и стала, – нашлась Соня. – Реально, отпусти. Просто отпусти. Я понимаю, что неприятно, когда уходят дорогие сердцу люди. Но оглянись, с тобой я, Вика, Кристина, ща Алька приедет. Это немало!