Я не рассказывала этого же Саше, но то, что я выкрикнула маме в порыве гнева вдруг подействовало на меня успокаивающе. Мне не нужно было отчитываться, мне стало плевать на отчима, я не принадлежу ему, у меня есть Александр и идите все к чертям, я защищена.

Мы поцеловались впервые только на десятом свидании, когда ранним утром 26 декабря я, вместо контрольной по математике поехала с Сашей в Нижний Новгород – покупать нам в дом большой телевизор, о чем я конечно победоносно сообщила маме, ведь в пять утра из дома выходят не на контрольную.

За рулем был его возрастной коллега Владимир, а мы сидели впереди вдвоем и всю-всю дорогу целовались, а к вечеру были опухшие губы, счастливые глава и большой телевизор.

Отчим решил действовать наверняка и сообщил мне, что если я приду позднее, то дверь мне никто не откроет. Трудно догадаться в чем тут логика, но он решил вот так показать свою самость и показал. Я опоздала на две минуты, двери были заперты. Я позвонила, мне не открыли. Александр ждал и это была наша с ним первая ночь, после которой я, как честная девушка, уже не видела путей для отступления. Теперь я точно знала, что выхожу замуж, все случилось и через пару дней я переехала к нему.

Мама продолжала фантазировать и нафантазировала мою беременность в связи с чем нам без нашего участия очень быстро назначили день свадьбы. Мы смеялись и попросили перенести на неделю, т.к. двенадцатого февраля Саша защищает диплом, а вот девятнадцатого он полностью свободен. Мы поженились и прожили с ним два с половиной года.

Это человек, к которому у меня нет и не может быть претензий. Он идеальный муж – очень заботливый, трудолюбивый, ласковый с большой ответственностью, со своим делом, способностью добывать деньги всюду, обеспечить семью всем необходимым и желательно лучшим.

Мне бы хорошего психотерапевта в то время, и я бы никогда от него не ушла. Но мое больное воображение видело в его заботе контроль из-под которого я только-что вырвалась. Меня душила его любовь, снова казалось, будто я в ловушке и мне не дают быть самостоятельной. Мне все больше хотелось свободы. Я постоянно провоцировала его на скандалы – накапливала оправдания почему мое Величество не удостоит его совместной семейной жизнью. Как будто бы через него я мстила кому-то другому, возможно отцу, который ушел от нас к другой женщине и пропил с ней жизнь.

Я набиралась опыта в нервотрепке, становилась Асом и наконец довела Сашу до поступка, который поставил точку в наших отношениях. Не выдержав скандала он мне врезал. Большего от него и не требовалось. Теперь всем было понятно, что ни в какие ворота это не лезет и я совершенно оправданно подала на развод, повесив на него всю ответственность за случившееся и незамедлительно переехала в Нижний Новгород за самостоятельной жизнью и приключениями. А муж и дети сами образуются к двадцати пяти, какие мои годы. Мне не было и двадцати.

А теперь, когда я это вспоминаю, мне двадцать семь и никакого мужа у меня нет, кандидата в мужья тоже. От недостатка мужского внимания не страдаю, скорее напротив – от его избытка. Но вот кандидата именно в мужья никак нет и от этого все ухажеры раздражают своим несоответствием моему идеалу.

Я вдруг с ужасом стала осознавать, что за эти годы я никогда и никого не любила по-настоящему. Я даже не знаю, что это такое – любить. Просто у меня был план, и я каждого пробовала на соответствие этому плану и вовсе не допускала того, что у него тоже может быть план и совсем не похожий на мой.

Меня никогда не интересовали мужские чувства, мужские мечты, мужские желания и потребности. Я как бы свысока допускала его до своей персоны, проводила собеседование на соответствие моему плану и никогда не спрашивала зачем он пришел на это собеседование? Что движет им? Какие желания? Я как бы оглядела, оценила и взяла на испытательный срок, за который выжимала его нервы до капельки. Проверяла его на гибкость и упругость, мол расправится после асфальтового катка или нет. Если оставалась лепешка вместо мужчины, я делала вывод, что он недостаточно прочен на предлагаемую роль и выгоняла вон из своей жизни. И лишь редкий испытуемый, завидев издали приближающийся каток, бежал немедленно прочь, чем приводил меня в недоумение: "Э, алле, ты куда, у меня вообще-то план".