Ведь каждый тут почти безумен.

Но с этим очень трудно жить.

Ай болит.

Я вижу его уже лет этак десять.

Он важный и статный, ну прям Айболит.

Седой бородой закрывает морщины.

От маниакальных взглядов людей.

Сатана

Дошёл до безумных и мрачных идей.

В той адской машине моя бюллетень.

В ней выбор мой сделан, неважно какой.

Но с этой минутой теперь я другой.

Там страсть всех надежд погасла во мгле.

Но эта же мгла увы и во сне.

Нет образов чудных что тешат меня.

И ты тут сегодня осталась одна.

Один на один с моей глубиной.

Сегодня я буду с тобою другой.

Мой образ сегодня будет иной.

И в этой тиши я буду лишь твой.

Твой нежный и хрупкий, как роза в руке.

Жаль, что ты давишь те чувство во мне.

Шипами вонзаясь в нежную плоть.

Сегодня себе ты не сможешь помочь.

Я нежно отрежу эти цветы.

Жаль, что сегодня они не твои.

Дуб

Ты туп и глуп ну словно дуб.

Тебе даю на это зуб.

Ты зуб мой нежно облизни

И в свой кармашек положи.

Там сотни две таких зубов.

Что отдают за мудаков.

Но ты победи очень рад.

Ну ты же истинный мудак.

Всю

Я если честно не люблю,

Да ебать вас не хочу.

Вы так скучна и однобока

И шутки ваши одиноки.

Не улыбнули даже раз.

Не усмехнулись даже глаза.

Что так ехидно щурить рад.

Но с вами это полный ад.

Так скучно, грустно и отстало.

Мне не было ни с кем едва ли.

Ты скажешь я нечестный, грубый.

Попользовал младое тел,

И сразу заменил, умело.

На что-то светлое, смешное

И сердцу моему родное.

Там позитив и счастья горы.

Любви невиданной узоры.

И грубость с нежностью в разрез.

Ей придают серьёзный вес.

Тот вес не сосчитать весами.

И не измерить котелками.

Там вдохновения вершины,

Так зазывают нас игриво.

Но если правда в тех горах.

А вдруг в них будет тот же ад.

Но он так манит инфернально.

И тоже придаёт страдание.

Тревожит мыслями дурными.

А может ну их всех в болота.

И мы прорвёмся как пехота.

С отчаянием и одной заботой.

Заботой то, что плюнут в сердце.

Ну а затем растопчут берцем.

Как-будто нету понимания.

А в голове одно отчаяние,

От безисходности идей.

Да и от глупости затей.

Мне так знакома эта кухня,

Я в ней шеф-повор и кухар.

И тот, что режет уебан.

И был я тем, кто моет кружки,

В следах от праздника утех.

И не забыть мне сук тех век.

Я помню каждое дыханье,

Грудей прекрасных воздыхание.

Ту стройность ножек,

Тонкость форм.

Те очертания, словно ваза,

Из очень хрупкого стекла.

Жаль, что все стоят три гроша.

И в каждой маленький изъян.

От пережитых в сердце ран,

От моря выпитого пойла.

Найти бы тем кобылам стойло.

Жаль только ржут те не пристойно.

Дворцовый конюх не возьмёт.

Ну а пастух их не поймёт.

Им место только в цирке пони.

От них там будет столько вони.

И шоу станет лишь мрачней.

Да и пейзаж такой невзрачный.

Воспоминания всплывут и

Изнутри меня побьют.

Жаль только, что им нет цены.

Как много глупости в любви.

Зверёк

Смышлёный маленький зверёк,

Игриво лезит мне под бок.

Со мной знаком ли ты зверёк?

Он носам тычет меня в бок.

Ты хочешь тут побыть со мной

Иль может твой удел другой.

Я так хочу тебя поймать

К себе домой тебя забрать.

Быть может ты совсем другой,

Быть может ты безумно злой.

А может хочешь ты во сне.

Со мной расправиться во тьме.

Таким зверушкам нужен мех,

Ну а тебе кубинский смех.

Сучка

Ты сучка очень прыткая,

Жаль, что в постели рыхлая.

Хотел бы овладеть тобой.

Жаль только номер мой 2.

Тебя возьмёт кто-то другой.

Сосать не хочешь хер ты мой.

Оставить

Тебя хочу себе оставить,

На час, на ночь, а может день.

А может мне в тебе растаять,

На год, иль два, а может век.

Умом моим дурман щас правит,

От эндорфиновых лучей.

От счастья я тону в незнание.

Незнание действа новых дней.

Нетрезво вижу этот мир.

В мозгу щас правит дофамин.

Зонт

Струячит дождик проливной.