Единственная в городе гостиница «Северная» была трехэтажным зданием на центральной площади. Ни одного свободного места в ней не было. Что же делать? Я уселся спать на кресле в холле. В три часа ночи дежурная сжалилась надо мной:

– У меня есть один свободный номер, забронированный для депутата Верховного Совета. Пока он не приехал, я могу дать его вам. Но обещайте, что, как только он появится, вы сразу номер освободите. А то у меня будут большие неприятности.

Когда утром я раздвинул занавеси и посмотрел на улицу, то первая, кого я увидел идущей по противоположной стороне, была Аня Альтман, наша студентка, которую распределили на работу в Магадан. Я глазам своим не поверил, тем более что с ней произошли значительные перемены – она уже не выглядела забитой девушкой, а стала как будто довольно интересной женщиной. «Итак, наш гадкий утенок вдруг превратился в красивую лебедку. Как это она оказалась здесь?» – подумал я.

В приподнятом настроении и с молодым энтузиазмом я пошел в Министерство здравоохранения – всего несколько кварталов вниз по центральной улице Ленина (кого же еще!). Мне представлялось, что там уже есть данные о моем распределении и меня сегодня же направят на работу в больницу. Под названием «Министерство» скрывалась небольшая контора на первом этаже двухэтажного деревянного училища медсестер. Начальница отдела кадров доктор Татьяна Белякова посмотрела на меня без интереса:

– Покажите направление. Так. Направим вас педиатром в районную больницу, в город Пудож, на севере республики. Завтра и поедете.

– Как – педиатром? Я приехал работать детским хирургом в Петрозаводске.

– Кто это вам сказал, что вам здесь дадут хирургическую работу?

– Государственная распределительная комиссия, это написано в направлении.

– Не знаю, как это они могли сказать такое? Места хирурга у нас здесь нет. Поедете работать в Пудож – там нам нужен педиатр.

Я был обескуражен ответом и ее сухим тоном. Вот тебе на! На кой черт нужен был тогда весь тот фарс с государственной комиссией? Как всегда, правая рука не знала, что делает левая. Я спросил чиновницу:

– Где я могу увидеть доктора Иссерсона?

– Для чего вам его видеть? Он уже не работает по возрасту.

– У меня к нему письмо.

– От кого?

– От Куусинен, – я не сказал, что письмо от его жены, назвал только фамилию.

– Покажите.

– Письмо частное, доктору Иссерсону, – но я вынул его из кармана и показал конверт с пометкой «Президиум Верховного Совета».

Собеседница изменилась в лице:

– Посидите в кабинете, я сейчас вернусь, – уже более любезно.

Через десять минут она вернулась, довольно приветливая – перемена, как в хорошей актрисе, играющей другую роль:

– Вас ждет министр здравоохранения товарищ Журавлев, Михаил Данилович.

Министр сидел за большим столом и сам был большой и пухлый. По масштабам работы в той малонаселенной республике его должность была не больше, чем заведующий облздравотделом; но здесь он назывался «министр» и выглядел соответственно званию. Протянув мне пухлую руку, настороженно спросил:

– Вы знакомы с товарищем Куусиненом?

– Мой отец знаком.

– Кто ваш отец?

Министр явно думал, что я, москвич, мог принадлежать к каким-то высоким кругам. Я назвал высокие должности отца, умолчав, что недавно его их лишили.

– Так. Вы тоже хотите стать хирургом?

– Конечно, хочу. Поэтому распределительная комиссия направила меня сюда. Мне сказали, что единственное место для этого есть в Петрозаводске.

– Вообще-то, места хирурга в городе нет, союзное министерство нам его не выделило. Для этого я постараюсь запросить их еще раз. Зайдите к товарищу Беляковой через несколько дней.