На вокзале я купил себе билет обратно до священной реки (других вариантов кроме как возвращаться обратно не было, да я и был не против еще раз пройтись по тому грязному берегу, где жизнь соединялась со смертью) и пошел искать место для отдыха. Устал я настолько, что даже решил снять комнату, хотя обычно я без проблем и без лишних сантиментов спал как все – на полу на вокзале.

Найдя подходящий гестхаус рядом с вокзалом, я снял комнату, в очень плохом состоянии, даже без умывальника (вода лилась из дыры на стене) и бросил свое уставшее тело на кровать. Спать не хотелось, но отдых мне был жизненно необходим.

Пролежав на кровати до самого вечера, я заставил себя встать, когда поезд уже почти должен был отправляться. Сходил поесть, вернулся в комнату за большим рюкзаком с одеждой и прочими принадлежностями и пошел садиться в поезд.

Поезд почти не опоздал. “Почти” значит опоздание часа в два-три в здешних краях. Я прикинул, когда приеду в священный город, и результат меня устроил – поезд прибудет еще засветло.

Ехать назад было проще. Когда путешествуешь и едешь впервые в незнакомое место, всегда испытываешь дискомфорт. Приходится преодолевать страх, выходить из зоны комфорта – страх неизвестности присутствует всегда. Постепенно, чем больше путешествуешь, тем сильнее этот страх притупляется, а со временем пропадает совсем. Остается лишь безразличие, тотальное безразличие. Даже если твой поезд остановится в середине пути, ночью, тебе скажут выйти наружу и уедут без тебя, тебе будет все равно.

Хотя, с таким сравнением, я наверное все же перегибаю палку. В таком случае страшно будет. Но в любом другом случае, при меньшей опасности, не будет страха. И ты будешь чувствовать, что твоим путешествиям чего-то не хватает. Этот страх и его преодоление – это незаменимая часть приключений, и если ты ее лишишься, то будешь по ней скучать. Помни об этом и цени страх неизведанного.

Назад же, туда, где ты уже бывал, действительно ехать всегда проще, даже если трудностей больше. Ты по крайней мере знаешь, куда едешь. Знаешь, где можно остановиться на ночлег, где можно поесть. Да и морально в знакомое место ехать легче, чем в незнакомое.

Вот и я, возвращаясь на священную реку, чувствовал легкость. Тем более, что трудностей в этот раз действительно не было.

Поезд наконец прибыл на нужную станцию. Я вышел из вагона и направился в свою комнату, ту же, что я снимал в первый раз, ту, где на двери висели чьи-то трусы (именно этим комната мне и запомнилась).

Я уже знал дорогу, поэтому путь был быстрее. Добрался до гестхауса, меня радостно встретил хозяин, все тот же, и дал ключ, в ту же комнату. Я поднялся на нужный мне этаж, открыл дверь и осмотрелся. Все было на месте, и было точно таким же, как и когда я здесь останавливался в первый раз. Даже трусы висели на двери, на том же месте, что и раньше. Хоть что-то в этой жизни вечно.

Что интересно, комната была убрана: сюда заходила или уборщица, или сам хозяин. Комнату убрали. Но трусы никто не тронул, они висели на том же месте. Может, это такой элемент декора?

Внезапно в дверь кто-то постучал. Я открыл. Передо мной стоял подросток лет четырнадцати, я его видел, подходя к гестхаусу.

Он спросил:

– Покурить хош?

Я не понял, о чем он.

– Ну это, косяк надо? Мариванна.

– Нет, спасибо, не курю.

– А, ну лан.

Подросток оглядел комнату, как будто что-то искал, и сам закрыл перед собой дверь. Странный тип. Я подумал, что было бы неплохо принять дополнительные меры предосторожности: вдруг он просто искал, что-нибудь, что можно у меня украсть. В этом, впрочем, не было необходимости – все ценные вещи я и так носил с собой, а в комнате пареньку могли достаться разве что трусы с двери. Вот их он пусть и забирает.