От осознания того, что я совершил, я закричал.

– Все, Димыч, – услышал я сквозь свой крик Тимохи. Крепкая рука выдернула у меня оружие. – Я заберу пока… А то поранишься. Потом отдам. Обещаю.

– Я.. я.. уб… уби…

– Все. Все закончилось. Успокойся. Ты был молодцом – жив остался. Это и так много. Ты прости, я так закрутился с двумя последними, что потерял тебя из виду. Не ранен?

– Я… я убил, – прошептал я, глядя на свернувшийся калачиком в луже крови черный мундир.

Тимоха проследил за моим взглядом и хлопнул по плечу так, что я чуть не упал:

– Молодец. Не ожидал… Катана в надежных руках. – Он протянул мне меч. – Носи с честью воин.

Песок арены был устелен трупами. В живых остались кроме меня и Тимохи викинг и великан в одежде из шкур. Великан волочил раненую ногу, а Тимоха и викинг были настолько забрызганы кровью, что трудно понять ранены ли они.

В глазах сбившихся в кучу женщин, стариков и детей светилась надежда.

Лиля, стоя на коленях, рыдала от радости, а Прыщ стоял рядом с разинутым ртом и машинально протирал краем футболки стекла очков.

Старичок в инвалидном кресле беззубо улыбался и махал нам флажком.

Над ареной царила тишина.

Публика недоуменно смотрела на неподвижные тела в черных мундирах. Они ожидали явно не такого хода событий. Налицо нарушение привычного регламента увеселительного мероприятия. Сценарий «бац-бац и в дамках» у черных мундиров на этот раз не прошел. Противник зубастый попался с повышенной тягой к дальнейшему существованию.

С высоты стеклянного утеса на нас недовольно взирал человек в мантии. От его взгляда заломило в висках и появилось чувство, что кто-то рассматривает меня изнутри, копается в моих мыслях.

Викинг вскинул вверх окровавленный топор и закричал толи, выражая радость победы, толи, требуя еще крови. И было в его крике столько жажды жить, что я невольно заорал сам что-то несвязное, вскинув катану навстречу чужому небу. Рык великана и Тимохин «Виват» подхватила толпа «гладиаторов».

Зрители недовольно зашептались, с опаской поглядывая на ложу.

Человек в черной мантии жестом подозвал одного из охранников и указал пальцем на нас. Воин кивнул и одним прыжком оказался на арене, погрузившись в песок по щиколотки.

– Ого, – озадаченно пробормотал Тимоха, делая шаг назад, – Люди так не прыгают. Никакие кости не выдержат. Тут метров двадцать.

– Двадцать пять, – сказал подошедший Ильич. – С половиной. Он еще и не такое может.

– Кто он? – спросил я, разглядывая черные доспехи поражающие своей идеальностью.

– Гвардия. Элитный отряд личной охраны императора. Как вы говорите – зе бест оф зе бест.

– Его холуи? – я ткнул пальцем в сторону трибуны. – Большая шишка?

– Да. Он любит бои смотреть. Кровь обожает. Проигрыша не приемлет. Как бы не сложилось, но любыми правдами и неправдами слуги императора победят. По-другому не бывает.

– Ваша осведомленность меня поражает, – сказал я. – Не могу дождаться, пока у нас появится свободная минутка поболтать в более благоприятной обстановке. Список вопросов все длиннее, а желание дать в морду все больше. Даже не знаю с чего начну…

– Зубы режутся, Дима? Первая кровь меняет характер.

– Не люблю, когда меня за нос водят. А вы ведь именно этим и занимаетесь?

– Пей, – вместо ответа ткнул мне в руки флягу Ильич. Наши соратники наблюдают за лениво приближающимся воином и не видят этого.

– Зачем? Чтоб веселее помирать было?

– Пей, кому сказано. Веселее не будет, но храбрости добавит. Может и до моего лица кулак дотянется.

– Храбрости это хорошо. Ее-то мне как раз и не хватает, – бормочу, отхлебнув из фляги. – Фу, ну и дрянь. Ильич, вы уверены, что это вообще бренди?