– Постараюсь не подвести вас, святой отец, – сказал Хайрам.

– Постараюсь? – переспросил Питер. – Ты как бы намекаешь, что не уверен в себе?

– Нет, – покачал головой Хайрам. – Я уверен, что сделаю все, что в моих силах. Но я не люблю давать опрометчивых обещаний. Кстати, святой отец… Позволено ли мне поинтересоваться, что именно ждет нас в конце похода?

Питер задумался. Он не хотел делиться секретами раньше времени, но они уже покинули обитаемые пределы Барнарда, в этих пустошах уже не от кого хранить тайны. Не от орков же безмозглых!

– Позволено, – сказал Питер. – Подожди только, пока Шон вернется. Я не хочу инструктировать вас по отдельности.

Вскоре их догнал Шон. Он тяжело дышал, а его лоб был потным. Но в седле он сидел уверенно, физическая подготовка отличная.

– Ты импульсивен и невоздержан, Шон, – сказал Питер. – Учись смирять свой характер, избегай необдуманных слов и дел. Другой вождь на моем месте не ограничился бы приседаниями.

– Смиренно прошу принять искренние извинения, святой отец, – сказал Шон. – Мне ведомы недостатки моего характера, я стараюсь исправиться, но…

– Ведомы? – переспросил Питер с деланым удивлением. – Тогда перечисли недопустимые действия, совершенные тобой вчера и сегодня.

Шон вздохнул и начал перечислять:

– Во – первых, мне не следовало убивать ту танцовщицу. Я хотел показать вашему преосвященству, как ловко владею мечом, но не подумал, что забрызгаю кровью вашу одежду, святой отец.

– Все верно, – сказал Питер. – Кстати, ты великолепно владеешь мечом, лучше, чем я. Возможно, я попрошу тебя дать мне несколько уроков.

Орк – проводник вдруг шумно вдохнул воздух и стал дергаться, как будто с ним случился приступ пляски святого Витта. Шон с размаху ударил орка по спине, тот закашлялся и перестал дергаться.

Хайрам рассмеялся и сказал:

– Сдается мне, этой жабе пора научиться держать рот закрытым.

Питер тоже рассмеялся и сказал:

– Много раз слышал, что в открытый рот может залететь насекомое, но никогда сам не видел. Эй, орк, кого ты проглотил – муху или бабочку?

Орк не ответил – он так сильно кашлял, что на глазах выступили слезы. Как бы не издох раньше времени…

– Эй, дерево! – обратился Питер к Топорищу Пополам. – Займись нашим проводником, помоги ему проблеваться. Мне не нужно, чтобы он издох прямо здесь.

Топорище Пополам покинул свое место во главе колонны и направился к проводнику. Питер не стал смотреть, как орк приводит в чувство другого орка. Питер сказал:

– Продолжай, Шон. Какие еще прегрешения ты допустил вчера и сегодня?

Топорище Пополам схватил кобылу Серого Суслика за повод и потянул в сторону. Серый Суслик трижды глубоко вдохнул и выдохнул, прислушался к своим чувствам и сказал:

– Все нормально, отпустило уже.

Топорище Пополам окинул Серого Суслика пристальным, оценивающим взглядом и отпустил повод.

– Ты осторожнее, – сказал он. – Рот не разевай.

– А я и не разеваю, – резко сказал Серый Суслик и тут же подумал, что так говорить не стоило.

Топорище Пополам оглядел Серого Суслика еще пристальнее, помолчал некоторое время, а затем произнес:

– Рассказывай.

– Что рассказывать? – переспросил Серый Суслик.

– Все, – сказал Топорище Пополам. – Только не надо мне втирать, что ты действительно подавился мухой.

Серый Суслик долго молчал. Он вспомнил изречение какого-то древнего философа, то ли первой, то ли второй эпохи. «Если не знаешь, что говорить – говори правду», – учил тот философ.

«А почему бы и нет?» – подумал Серый Суслик и сказал:

– Добрый господин Шон убил мою самку.

Топорище Пополам рассмеялся.

– Я гляжу, вы тут совсем расслабились, в этом вашем Оркланде, – сказал он. – Самку убили, видите ли!