Владыка символично очертил костлявой рукой круг в воздухе, с трудом приподнявшись с огромного трона, возвышающегося на каменном постаменте. Его чёрная одежда полностью скрывала тело, капюшон свешивался на глаза, оставляя видимым только старческий ввалившийся беззубый рот.

Грязный Пенничел поднял глаза, боясь встретиться взглядом с Владыкой. Прозвище этому воину досталось с самого рождения. Чёрное пятно на лице почти не оставило места светлой коже, растянувшись кляксой, терявшейся где-то далеко на затылке. Он посмотрел в направлении, куда указывала рука старца, но увидел лишь стены, слабо освещённые скудным светом, пробивающимся сквозь редкие отверстия в своде огромного каменного зала.

– Тебя ещё не было в этом мире, а я был мальчиком, когда в этих подземельях было мало места всем. Мы рыли проходы, соединяли пещеры одну с другой, сооружали комнаты, углублялись. Женщины рожали отличных воинов, добычи было много. Мы не знали тогда, куда деться от перебежчиков со стороны плантаторов, которые несли нам свои пожертвования и взносы. А что теперь? Наши пещеры почти пустые, нам скоро нечего будет есть и пить. Скоро мерзкие грумы вылезут из своих нор и заставят нас прятаться по углам. Вода уходит глубже, нам всё тяжелее её добывать. Это смерть, вот на что это похоже. Нам не спастись, уже следующее поколение может не прожить годы, которые ему определены.

– О, Владыка, что же можно сделать? – спросил Пенничел, снова опустив подбородок на грудь.

Старец медленно спустился по каменным ступеням, бесконечно длинная мантия бесшумно скатилась за ним и остановилась на последней ступени. Он протянул свою костлявую руку и взял Пенничела за подбородок.

– Посмотри на меня, мой друг.

Воин вздрогнул от прикосновения холодной и липкой руки, но больше всего его напугали слова, которые было странным слышать из уст великого правителя. После таких слов его, слугу, смертника, просто выкинут на улицу.

– Не бойся меня, я не причиню тебе вреда.

Голос Владыки глухо рокотал, он проникал прямо в мозг, давил на него, но воин мог поклясться, что старческие губы даже не разомкнулись. Не в силах ослушаться этого голоса, он взглянул под чёрный балахон. Череп, обтянутый сухой коричневой кожей, с впадинами на месте глаз, в глубине которых тускло горели два уголька, готовые погаснуть в любой момент.

– Что, отвратительный вид? Мне уже много лет, я последний, кто стоит в цепи, исходящей от наших древних предков. Но мне уже немного осталось, я чувствую это.

Старец отпустил подбородок воина, тот упал ещё ниже, словно шея совсем утратила силу.

– Есть тайна, она не могла исчезнуть так просто, быть похороненной под толщей песка и вулканического пепла. Это то, что осталось от моих предков, их сила, знания. Они создали всё не для того, чтобы подчиниться стихии и позволить погибнуть знаниям. В них – жизнь, власть, величие!

Старец поднялся по ступеням, сел на трон и опустил голову.

– Что могли делать в пустыне, под смертельными лучами солнца, те люди? Ты говоришь, их повозки были пустыми, значит, они рассчитывали их чем-то наполнить? Но чем, скажи ты мне, они их могут наполнить там, в необъятной пустыне за три дня от их ближайшего логова?

– Мне не дано знать это, мой повелитель, – затрясся воин.

– Так ты пойди и спроси у тех безмолвных голов, которые твои люди выкатили мне под ноги! Может быть, они тебе скажут, что их влекло туда, в мёртвые пески?

Грязный Пенничел совсем обессилел, он опустился на колени и приложил к земле голову. Частые вылазки в пустыню, поиски чего-то, о чём не ведает даже сам старик, уничтожали его тело, слабеющее на глазах. Он уже не видел смысла жизни, цель ему была непонятна и не нужна, он чувствовал приближение конца. Только длительный отдых, вода, много воды, могут вдохнуть в его измученное тело слабую искру надежды. Но он чувствовал, что в этот раз не получит ничего. Владыка назвал его другом, значит Пенничелу выпал жребий уйти и не вернуться.