– Алариэль, поговори со мной, – почти умоляюще попросил он, – скажи что-нибудь, не молчи. Я сделаю все, что ты захочешь, выполню твое любое желание, – его лицо скривилось, как будто он страдал от, – только не молчи. —

Он склонился надо мной, целовал мою грудь, живот, бедра, мои руки, продолжая уговаривать. Я дрожала от отвращения, но беловолосый не обращал внимания, его дыхание обжигало кожу, мне казалось, что после его поцелуев на коже остается липкая грязь.

– Алариэль, скажи хоть одно слово, – шептал он – за каждое твое слово я оставлю жизнь одному из поместья. Говори, говори, говори! – его лихорадочные «говори» чередовались с поцелуями.

– Что ты со мной делаешь? – прохрипел он, его мужская натура снова подвела в самый ответственный момент. В бессильном бешенстве он произнес несколько слов, которые я не поняла, и вдруг схватил меня за горло.

– Я могу тебя убить! – прохрипел он, сжимая пальцы, задыхаясь, я старалась отвести его руку, но не преуспела. На мгновение наши взгляды пересеклись и, неожиданно я почувствовала облегчение и отпустила его запястье, еще несколько минут смертельного ужаса, удушья и попыток тела продлить жизнь и все закончится! Наконец-то, я избавлюсь от него, его запаха, поцелуев, разговоров и близости с ним!

У меня уже начало темнеть в глазах, как он отдернул руку, сквозь звон в ушах я услышала его голос: – И не надейся, я не доставлю тебе такой радости! Ты будешь жить!

Он сел у меня в ногах и, прожигая меня взглядом, продолжил делиться планами, от которых мне становилось совсем худо.

– Я прикажу доставить всех выживших сюда и пытать их у тебя на глазах, Алариэль. Ни один из них не выживет, они все умрут, а ты будешь переживать каждую смерть вместе с ними.

Отдышавшись, я встала и отошла к окну. Пора заканчивать эту игру в молчанку, иначе он будет издеваться надо мной до утра.

Повернувшись к нему, я просипела: – Теперь мне понятно, почему ты живешь с мутантами, эльф, изнутри ты такой же уродливый, как они снаружи.

Он спрыгнул с кровати и подскочил ко мне.

– Говори, говори еще! – мне стало не по себе, беловолосый вел себя так, словно в одночасье обезумел, его глаза лихорадочно блестели, лицо подергивалось, как от судорог, а когда он прижался ко мне, я почувствовала, что его колотит словно в припадке.

– Ты самое отвратительное существо, эльф! – я попыталась оттолкнуть его. – И если ты тот, за кого себя выдаешь, то не удивительно, что семья отреклась от тебя и предпочла похоронить заживо. Такой сын, как ты, позор для отца и горе для матери! —

Дыхание с хрипом вырывалось из его горла, он прижимался ко мне, пытаясь одновременно обнять меня и совладать с собственным телом. Я оттолкнула его руки и развернулась лицом к окну, но Эстар больно сжал мое плечо и заставил наклониться вперед, я уперлась руками в подоконник.

– Твоей матери следовало удавить тебя еще в колыбели, эльф, – сказала я, с презрением глядя на него через плечо.

То, что случилось дальше, стало полной неожиданностью для меня, я почувствовала его возбужденный мужской орган, но вдруг он издал один из его воплей, его тело несколько раз конвульсивно дернулось, и моему бедру стало тепло и мокро. Он, тяжело дыша, привалился ко мне, но тут же в изнеможении опустился на пол, его тело блестело от пота, он дрожал и выглядел жалко. Я передернула плечами от отвращения, отошла от него, подняла с пола его рубашку, досуха вытерла ногу, скомкала ее и швырнула ему в лицо. Он с трудом поймал ее и утер мокрый лоб.

– Ты жалок, эльф! – я постаралась вложить в эту фразу все презрение и ненависть, которые испытывала. – На тебя смотреть противно, – я подхватила с пола одеяло, легла в кровать, укрылась с головой и повернулась лицом к стене. Некоторое время ничего не происходило, видимо, он так и сидел на полу, где я его видела в последний раз, но я знала, что это ненадолго. Вскоре я почувствовала движение, и тут же одеяло улетело в другой конец комнаты.