Кое-как сориентировавшись в перевернутом интерьере, Петр неловко дотянулся до пульта и, путаясь в клавишах, запустил энергосистему капсулы. Запищал сигнал, замигали, медленно разгораясь, экраны, и спустя пару минут он уже получал информацию о состоянии своего временного пристанища. То, что было снаружи, не могло не впечатлить, хотя, если честно, век бы всю эту экзотику не видеть.

Капсула лежала у самого подножия горы, на склоне, и борозда, которую она пропахала, съезжая по нему вниз, сделала бы честь любому плугу. Почва вокруг капсулы слегка дымилась или, скорее, исходила паром – верный признак того, что броня все еще была раскалена. К счастью, гореть вокруг было нечему, да и внутри капсулы сохранялась комфортная температура – изоляция в ней была что надо.

Из трех люков два были ниже уровня грунта, но один, аварийный, оказался сверху. Это было просто замечательно. Конечно, Петр выкопался бы в любом случае, но все же куда лучше, если можно просто выйти, а не махать перед этим до полного отупения БСЛ, сиречь большой совковой лопатой. Притом что лопаты не было, копать пришлось бы подручными приспособлениями вроде шлема от скафандра. Удовольствие, надо сказать, ниже среднего. К счастью, сия печальная участь Петра на этот раз миновала, хоть в чем-то повезло. Правда, открываться люк решительно отказывался, но это говорило всего лишь о том, что сработала тепловая защита. Ее можно было, конечно, отключить, но зачем? Капсула остынет – и люк откроется сам, так что стоило просто подождать.

Этому нехитрому занятию курсант и предался, и сам не заметил, как заснул – глубоко, без сновидений. Корпус капсулы тихо потрескивал, остывая, но сквозь покрытую окалиной броню и многочисленные слои изоляции внутрь не проникало ни звука. Сну его не мешал ни жесткий пол, ранее служивший потолком, ни осознание того, что он, возможно, оказался один на незнакомой планете. Скорее это была как раз реакция на стресс, и молодой, здоровый организм таким образом защитил психику хозяина – нормальная в общем-то ситуация. Два часа глубокого сна, после которого Виноградов проснулся здоровым и бодрым.

На сей раз люк открылся без всяких проблем, но вот вылезти из него оказалось не так-то просто. Если кабина при посадке, больше похожей на падение, не пострадала, то в узком тамбуре аварийного люка сорвалось и сместилось все, что могло сорваться и сместиться. Курсант потратил больше часа, чтобы, скорчившись в неудобной позе, разгрести образовавшиеся завалы. Когда он уже подумал о том, что проще было бы разгрести пару кубометров земли, чтобы вылезти из основного люка, щель между обломками оборудования наконец расширилась достаточно для того, чтобы можно было выбраться. И Виноградов, с трудом извернувшись, вылез наружу и в изнеможении уселся на оплавленную броню своей капсулы.

По склону капсулу несло километра три, если не больше. Сейчас она лежала, почти полностью зарывшись в грунт, и выкопать ее не было никакой возможности. Да и, если вдуматься, зачем? Гипердвигатель запускается только в открытом космосе, за пределами звездных систем, когда гравитационные возмущения перестают влиять на его работу, а собственные маневровые движки поднять капсулу с поверхности не способны в принципе. Их задача – сориентировать капсулу в пространстве, черепашьим шагом доплестись до системы и обеспечить маневрирование при посадке. Взлет – уже за пределами их возможностей.

Петр задумался. Надо было бы подняться наверх и посмотреть, что случилось с крейсером. Информация шла на компьютер капсулы до самого момента отделения ее от корабля, и поэтому курсант точно знал, что «Меркатор» упал совсем рядом. Но солнце, точнее, желтая звезда, его заменяющая, уже готова была опуститься за горизонт. Подумав немного, он решил подождать утра, залез в капсулу и аккуратно задраил за собой люк – во избежание, так сказать.