Затем они крепко обнялись, как друзья, которые не виделись вечность. «Мне пора». Вика кивнула, проводив до двери.

Вновь стала невидимой и зашагала к дому. На сердце воцарилось спокойствие.  Она была несказанно рада, что ситуация с Викой разрешилась, и они стали ещё ближе друг другу.  С друзьями у дочери Мессия была напряженка. Настроение улучшилось, несмотря на недомогание от истраченной силы. Не заметила, как начала напевать под нос одну из любимых, веселых песенок. Вскоре нежилась в кроватке, потягиваясь. Усталые ноги отвечали пульсирующей болью.  Лёжа и разглядывая потолок  с нарисованными на нём звёздами  и планетами, думала об отце. Только сейчас осознала, насколько он  плох. Если даже мать забила тревогу. А её было сложно чём-то удивить или испугать.  Страх распространял липкие щупальца, окутывая дом и семью  отчаянием чёрным и холодным,  как морская бездна.  Не могла уснуть. Мысли крутились каруселью под  музыку, наводившую жути. «Я должна вмешаться и что-то предпринять». Это было очевидно  также как наличие силы. Но что она может? «Нужно рассказать деду. Тот наверняка что-нибудь придумает. Нет. Плохая идея. Он начнёт беспокоиться, расскажет матери. И начнётся очередной вынос мозга. Этого нельзя допустить. И так  забот хватает. Остаётся надеяться на Вику. Посмотрим, что она сможет узнать». Сон понемногу забирал в объятия, медленно, нежно, в то время как разум отказывался погружаться, перебирая варианты спасения. В конце концов, он поглотил и его, одержав верх над мыслями, тревогами и страхами. Тело расслабилось, дыхание стало мирным. Но не успела погрузиться в небытие, как тело завертелось в странном, цветном калейдоскопе, и оказалось в маленькой комнате. Она сразу её узнала и нахмурила брови. «Отлично. Даже во сне я не могу от него избавиться». Зир виновато смотрел из противоположного угла. «Ждал, когда уснёшь. Хотел извиниться лично».

– Это же всего лишь сон. Мой сон. А значит, мне опять снится бред, ведь мне не нужны ничьи извинения. Вы оба мне отвратительны. И почему мне не приснилось, что вы горите на костре, или вам обоим отрубили башку? –  вздохнула и села.

– Это не просто сон. Я делаю его таким, каким захочу. Но твоё желание могу исполнить, –  процедил сквозь зубы.

В этот момент калейдоскоп  цветов вновь завертелся, и  следующее место, где они оказались, было ужасным. Лицо, то и дело, обдавало жаром костра, огромного, возвышавшегося до небес. На нём горел Зир, извиваясь и вопя от боли. Ариша сильно была напугана, не представляла, что делать. Крепко зажмурила  глаза  и судорожно шептала: «Прекрати. Пусть это прекратится. Я этого совсем не хотела!» Но это продолжалось, и кострище становилось мощнее. Зир бился в агонии и кричал отчаяннее. Вокруг не осталось ничего. Крик заполнил пространство и застыл в ушах, боль смешалась со  страхом смерти. Она знала – нужно действовать. Что-то внутри подсказывало, что это не просто сон. Доверилась внутреннему информатору.  Вытянув руки, и направив оставшуюся энергию на кострище, из последних сил неистово завопила: «Остановись!» Костёр исчез, будто крик его уничтожил. Поднялся ветер, осыпав с ног до головы золой.  Зир  корчился от боли в эпицентре пепелища. На негнущихся ногах она подошла и присела рядом. Руки тряслись от пережитого потрясения. Его тело по пояс было в ожогах.

– Скажи, что они не настоящие! Скажи! –  голос дрожал от слёз.

– Пока нет…, но станут, если скорее не уберёмся из грёз, –  каждое слово давалось с трудом.

– Как нам выбраться?

Он напрягся изо всех сил, на лбу проступил пот, и цветной калейдоскоп закрутился. Она же, осознав, что оказалась в безопасности, провалилась в сладкую, девичью дрёму.