Я завиляла хвостом.

– Я просто хотела сказать тебе, что всегда боялась, что, если увижу его снова, меня потянет в его мир. Боялась, что захочу вернуться к нему и к той жизни. Как будто какая-то часть меня не верит, что я действительно в завязке. Но когда он вошел в дом, я сразу поняла, что никогда не сделаю этого вновь. Ни с собой, ни с тобой. Я чуть не потеряла тебя – нет, послушай – я знаю, что тебе пришлось из-за меня пережить, и сейчас я просто хочу сказать, что тебе не надо беспокоиться на мой счет. Больше никогда. Ты меня понимаешь? – Мамуля немного помолчала, словно прислушиваясь. – Да, я пойду завтра на собрание группы. Я тоже люблю тебя, родной.

Мамуля положила телефон на диван. Она все еще была охвачена тревогой. Я переползла с дивана к ней на колени. И постепенно напряжение отпустило нас обеих.

Когда Лукас взял меня с собой, чтобы покормить кошек в следующий раз, я почуяла, что в логове появилась еще одна кошка. Она не вышла на свет. Кошки, как я поняла, не очень-то любят людей.

– Я говорил с Одри, и она сказала, что они теперь ничего не могут сделать, потому что Гантер прикрепил к забору табличку: «Частная собственность. Посторонним вход воспрещен», – сказал Лукас Мамуле.

– На его месте я была бы счастлива, что они готовы изловить тех кошек, которые еще остаются там. Ведь тогда в выигрыше были бы все.

– Не знаю, что у него на уме, – вздохнул Лукас.

– Хочешь, я помогу тебе управиться с сетями, которые она к нам завезла?

– Честно говоря, нет. Я бы предпочел, чтобы ты просто сидела на крыльце и смотрела, не появится ли Гантер.

Лукас пристегнул к моему ошейнику поводок. Гулять! Мы перешли улицу, но у нас не было с собой никакой еды. Лукас толкнул забор, отогнул вперед его край, протиснулся в щель, потом хлопнул в ладоши, зовя меня за собой, поднял меня, перенес на ту сторону и поставил отогнутый край забора обратно на место.

– Ух, какая ты стала тяжелая, – пробурчал он.

Лукас велел мне сидеть, и я стала смотреть, как он поднимает с земли какие-то одеяла с пришитыми к ним деревяшками. Одеяла немного пахли кошками и были такими тонкими, что я могла видеть сквозь них его руки.

– Ну как, Белла, ты готова?

Я завиляла хвостом. Лукас отстегнул от моего ошейника поводок.

– Ну вот, используй свой шанс. Вперед, Белла! Вперед!

Лукас махнул одеялами. Я напряглась. Что же я должна сделать?

– Я знаю, тебе этого хочется. Вперед! Иди повидай кошек!

Я не поняла ни единого слова из того, что он сказал. И продолжала сидеть, стараясь вести себя как хорошая собака.

Он засмеялся, и я почувствовала, как от него исходит любовь, и завиляла хвостом.

– Что, никак не можешь поверить, что я разрешаю тебе туда залезть, да? Ну хорошо, смотри. – Лукас выпустил одеяло из одной руки и подтащил меня к ведущей в логово дыре. Из нее шел запах нескольких кошек и котов, и среди них – запах Мамы-Кошки. Но он был неблизким. Я вспомнила трещину в стене и подумала, что она, может быть, проскользнула сейчас в это тесное укрытие.

Лукас просунул мою голову в дыру. Я не понимала, что он хочет сделать, но мне вовсе не казалось, что я плохая собака. От кошек и котов пахло так, будто они боялись.

Я решила пойти проведать мою маму. Я опустилась на живот и протиснулась в дыру, которая почему-то стала намного уже. Забравшись в логово, я встряхнулась и завиляла хвостом.

Взрослых котов охватило уже знакомое мне чувство паники, по всему было видно, что они видят во мне угрозу. Это я-то угроза? Когда я направилась к укрытию в стене, они дружно, словно стая, бросились к дыре.

– Ага! – послышался крик Лукаса.