Вот такие они близнецы, похожие и непохожие одновременно. Все благородны, добры, умны, смелы и упрямы… и всё это граф, сейчас крепко спящий на не расправленной кровати.

Он вернулся далеко за полночь и, не желая будить Рая, так и лёг, предварительно постелив на покрывало свой плащ. Это чем-то напомнило Раю Эжена… Что ж, брианец в очередной раз усмирил своё любопытство, не позволил себе гадать, где того носило все прошлые сутки, и вновь обратился к летописи недавних событий.

Теперь припомнилось, как они приезжали к графине де Лаган в Валеньи, к этой необыкновенно красивой, доброй и мудрой женщине, которая сразу приняла его как лучшего друга. В этом чета Лаганов не переставала изумлять Рая. К тому времени граф уже рассказал Раю, что горе потери детей в своё время едва не лишило его жену жизни, тогда она надорвала своё сердце, и с тех пор граф тщательно оберегал её от каких бы то ни было сильных переживаний. Этого же принципа, как видно, придерживался и Антуан. К моменту приезда графа Антуан уже успел улететь прочь, но матери ничего не сказал, не посмел сказать. Конечно же, чуткое материнское сердце невозможно обмануть, и граф нашёл жену очень обеспокоенной. Почти сразу же она начала допытываться, не знает ли муж, что случилось с их сыном. Очень скоро она решила, что графу известно много больше, чем он говорит, и потому она вцепилась в него мёртвой хваткой:

– Ален, я же тебя очень хорошо знаю, ты снова пытаешься уберечь меня от каких-то неприятных новостей, верно? Но как ты не понимаешь, что я всё равно всё узнаю, рано или поздно узнаю! Зачем же заставлять меня изнывать в муках неизвестности?!

Это Рай услышал, нечаянно оказавшись под окном комнаты графини.

Но граф был неумолим. Весть о бегстве Марианны из-под опеки барона и прочих рундских событиях ещё не скоро достигнет её ушей, так размышлял граф. И всё же… И всё же он решил подстраховаться и нашёл способ, ничего конкретно не объясняя жене, уговорить её тайно переехать к её близкой подруге баронессе Матильде де Пуар, уже пожилой, но неизменно сердечной и умной женщине.

Граф и Рай сами проводили графиню к её новому месту жительства.

Припомнилось и как супруги прощались, благо Генрих Рай был невольным свидетелем того разговора.

– Что ж, вы снова уезжаете, – прекрасные карие глаза графини были чуть влажны, – Вы уже много лет учите меня ждать, ждать и ждать… Чего же мне ждать в этот раз? Сын потерял себя и мечется в безумных бегах. Да и вы втянуты в какую-то невеселую историю, колесо которой, похоже, и придавило нашего бедного мальчика… А теперь вы и из меня делаете тайну, спрятали и вновь исчезаете в никуда. Не жестоко ли это?

Граф чувствовал, что графиня уже не надеется услышать прямой ответ, и позволил себе дать слабину. Он стоял прямо перед женой, держа её руки у своей груди, и в этот момент понизил голос едва ли не до шепота:

– Дорогая моя, прости, если мои слова и правда прозвучат жестоко, но я умоляю тебя ещё раз, очень надеюсь, в последний раз – потерпи! Когда я вернусь, я сделаю тебя… счастливой… Это я обещаю.

Брови графини удивлённо изогнулись.

– Антуан, – тут же напомнила она.

– Ему предстоит стать мужчиной.

– Так помоги же ему!

Но в ответ граф лишь коснулся губами руки жены:

– Любимая, всё будет хорошо!

– О, Ален! Вот так всегда… Обещаешь сделать меня счастливой? Хитрый. Ведь знаешь, как я счастлива просто видеть тебя, – мягко улыбнулась графиня и тут же стала очень серьёзной, – Но в этот раз, запомни и ты мои слова – если ты вернёшься без нашего сына… если ты не поможешь ему, я не протяну тебе руки. Запомни это!