– Верно, и такое бывало, – согласился Игорь, – даже в нашем караване судов. Некоторые случаи заканчивались гибелью рыбаков.

– Да, море ошибок не прощает, – со знанием дела многозначительно произнёс Олег.

– Капитан судна, сейнера-траулера «Талдан», – продолжил Игорь, – на котором я сделал свой последний рейс, был из тех, кто промышлял и во время шторма. Наш пай – ну, заработок – зависел от количества улова, вот и рисковали, – пояснил он.

– Это я знаю, колхозная система, оплата сдельная, – подсказал Олег.

– Да, улов минтая сдавали прямо в открытом море на плавзаводы и плавбазы. Ещё до того, как попал на это судно, я слышал, что его капитан самый азартный судоводитель в камчатской флотилии. Некоторые мечтали работать под его руководством, но многие, побаиваясь, говорили: «Ни за какие деньги!». Ходили слухи, что он во время выборки трала из моря всегда стоит на капитанском мостике и контролирует весь процесс, засекая затраченное на это время по секундомеру. И после этого устраивает «разгон» тем, кто оказался нерасторопным.

– Опасная авантюра. Я слышал, такие капитаны во время шторма могли и за борт как бы случайно выпасть, как, впрочем, и любой, не ужившийся с командой. «Несчастный случай» и концы в воду, – напомнил Олег.

– Я тоже слышал такие истории. У нас, слава Богу, обошлось. Во время нашего рейса капитан бывал на мостике во время выборки трала, но без секундомера. Пожелания свои всё же излагал «пламенно». Разговаривал на «языке», которым вы сейчас по привычке пользуетесь, – обстоятельно пояснил Игорь.

К этому моменту взгляд Олега уже выражал уважение к Игорю, и даже восторг. Он с уверенностью сказал:

– Бог тебя оберегал, как, впрочем, и меня, раз уж мы сейчас разговариваем. На всё воля Божья!

Для Игоря, после крестного знамения Олега, это было очередным поводом для удивления. Он, откинувшись спиной на перегородку купе, подумал: «А насчёт его интеллекта я не ошибся. Разумно рассуждает, видимо, богобоязненный он всё же». Увидев, какое впечатление произвели его слова на Игоря, и испытав удовлетворение от этого, Олег спросил:

– Ничего, что я на «ты»? Может, мы на «ты» перейдём?

– С удовольствием, я и сам собирался это предложить, – ответил Игорь.

Они скрепили свою договорённость рукопожатием.

– И часто вы вспоминаете о том, что вас Бог хранит? – поинтересовался Игорь.

– Мы ведь уже на «ты»? – напомнил Олег.

– Ах, да. Извини, – исправился Игорь.

– Обычно, когда в какие-нибудь передряги попадаю, или когда жизнь в опасности, или болею, и всё благополучно заканчивается. Вот тогда и понимаю, что Бог хранил, – ответил Олег.

– Да, часто Бог позволяет нам познать, что бывают болезни не к смерти, а к вразумлению и исправлению. Ты, Олег,

о своих инсультах не думал так? Господь ведь желает, чтобы человек свои молитвы не сочетал с матом, – заявил Игорь.

– Ой, Игорёк, давай не будем об этом, – попросил Олег и, внимательно посмотрев на Игоря, предложил: – А не выпить ли нам чайку, Игорь? У меня домашняя выпечка есть – старшая дочь приготовила мне в дорогу… А, может, чего покрепче?

У меня с собой есть, ты как <…>? – поинтересовался он и, забывшись, добавил матерное слово.

– К чаю положительно, а к «покрепче» и к мату отрицательно, – улыбнувшись, ответил Игорь и, встав со своего места, сказал: – Я тоже кое-что принесу.

Олег, тяжело вздохнув, начал оправдываться:

– Зря ты по поводу мата так напрягаешься, Игорь, я ведь не по злобе матерюсь, а так, для связки слов. По-моему, так убедительнее звучит сказанное, колоритнее, что ли <…>.

– Такое оправдание, Олег, я от многих слышал. Некоторые убеждены, что своим матерком им проще расположить к себе собеседника, мол «ничто человеческое мне не чуждо»,