– Ну, не совсем, поясни популярно.

– Короче, директор завода на своих площадях разворачивает дополнительное производство. На любом заводе есть ответственный партработник, вхожий в областной парткомитет. Такой чек пролезает в любую госструктуру и укрепляет связи, а потом получает помощь от государства и квоты.

– Я смотрю, вы научились разбираться в этом деле, – сказал Волков, – кстати, у меня еще давно родилась такая мыслишка, открыть на свободе кооперативчик и заняться сувениркой. А почему нет? Мы в зоне такие вещи делали, с руками отрывали, я думаю, здесь это тоже пойдет. Как ты считаешь, Санек?

– А что, дело хорошее, сейчас многие свой труд узаконивают, кооперативы открывают. Но если ты хочешь развиться, то нужен размах. Сколько времени у тебя уходит на изготовление набора шахматных фигур?

– Здесь ты прав, на кусок хлеба с сальцем я, конечно, заработаю, но чтобы деньжонки потекли, надо подобрать команду, а где найти таких людей?

– Сколько денег ты заработал и вынес с собой? – с усмешкой спросил Александр.

– Пятихатку накопил, остальные, сам знаешь, через гонцов пригонял в зону.

– Слезы горькие. Да, Волоха, чтобы развернуться, деньги нужны, на материалы, на зарплату. Сбывать продукцию через магазины тоже надо уметь, они свои проценты наворачивают. Так, что мы имеем в итоге? Надо открывать свое производство и при нем магазинчик.

– Может, банк на уши поставить? – пошутил Волков.

– Осмотрись, в норму войди и реши, наконец, кто ты и чего хочешь. Мы поможем тебе деньгами…

Волков перебил Александра.

– Саня, ты же знаешь, я не привык на чужом горбу в рай въезжать. За совет благодарю, но я сам хочу попробовать. Если сильно прижмет, обращусь, а так не в обиду, сам буду пробиваться.

Александр и Анатолий улыбнулись, принимая рассуждения Волкова за основу его дальнейших, самостоятельных шагов.

«Жигуль» съехал с горки и спустился в «Нахаловку». Анатолий остановил машину возле пятиэтажного здания, расположенного недалеко от Оби. Еще ниже размещались частные дома, потесненные пятиэтажкой, но зато вокруг, беспорядочно расположились маленькие огородики, а узкие и кривые улочки рассекли густонаселенные трущобы на сектора. В трехстах метрах от дома находился небольшой пляж, по краям которого громоздились массивные горы песка, перекаченного земснарядами. Чуть в стороне от «народного» пляжа, размещалась лодочная станция, со стройными рядами кабинок-бытовок и большим скоплением лодок, как причаленных к берегу, и также перевернутых верх дном.

В криминальном плане, власти считали этот район неблагонадежным, а люди называли его – «Нахаловкой». В союзе, почти в каждом городе существуют свои Нахаловки, застроенные людьми в обход официальному разрешению администрации. Архитектором здесь считается сам народ, потому дома стоят беспорядочно и прилипают друг к другу. Связано это с катастрофической нехваткой жилья: люди, работающие на предприятиях города, живут и ютятся в общих бараках и всегда мечтают обзавестись благоустроенной жилплощадью, но очередь на получение квартиры продвигается медленно и некоторым молодым семьям вообще негде жить. Вот и приходится наскоро строить «засыпушки» из опилок и досок. На тот момент складывалось следующее: если появлялся новый дом, его необходимо было срочно оборудовать печкой. За выходные дни быстро строился домик и пока его возводили, мастер успевал сложить печь. В понедельник, когда с проверкой прибывало начальство и обнаруживало свежее строение, по приказу трактором дом сносили, но если над крышей виднелась труба, и из нее шел дым, хозяев оставляли в покое. Вот так, годами и десятилетиями создавались подобные районы, напоминающие собой густонаселенные трущобы. В Нахаловке, Бурлинке, Ельцовке, Каменке, скапливалось большое число уголовных авторитетов, и они из поколения в поколение передавали свой опыт подрастающей шпане.