У человека, находящегося за колючей проволокой в определенной степени приостанавливается развитие, он не живет, а только существует. Он не может дышать свободно и чувствовать себя вольным и счастливым. Особенно тому трудно, кто первый раз попал за решетку и еще не адаптировался к условиям тюремного проживания и к повседневному общению с такими же заключенными. Душа его томится, ум погружается в воспоминания, или как по-иному выражаются аборигены тюремных камер и завсегдатаи зон: «Крыша едет. Гусь летит». Кто уже неоднократно окунулся в обиталище маргиналов, даже потешается и подтрунивает над неопытными и убитыми горем первоходками.18

Вот и Волков приспособился, заматерел, перестал маяться, неисчислимыми днями, прожитыми за колючей проволокой. Он стал поистине настоящим «волком» среди тюремного контингента. Тело привыкло к нарам, но душа по-прежнему тосковала по свободе и вот, очень скоро наступит эта долгожданная, счастливая минута. Его душа выпорхнет на волю, но, как и прежде, еще не осознает до конца, что впереди ее ждет тяжелый путь к адаптированию. Будут косые взгляды со стороны обычных людей, недопонимание, а то и недобрые высказывания в адрес бывшего сидельца. В лагерной жизни Владимир научился вести себя спокойно и рассудительно разговаривать с людьми. Это только обыватель может сказать, что человек, отсидевший большой срок, уподобляется дикарю или зверю и такие индивидуумы встречаются. Но на особом режиме, где отбывал наказание Волков, люди, учатся взаимно вежливому обращению и строго следят за чистотой речи, либо одно не правильно произнесенное слово может оказаться последним в жизни.

Волкову было неполных пятьдесят, как говорится, мужчина в самом рассвете лет. На висках пробивается седина, даже заметная при короткой стрижке. Лицо волевое, взгляд твердый, разговор степенный и что удивительно, сохранилась осанка. Несмотря на годы лишений, он не сломался физически, не упал духом и всегда удивлял людей своей походкой и манерой держаться прямо. Годы, проведенные в неволе, сохранили его внешне, он смело мог сбросить лет семь-десять, так что для истинных лет, он выглядел моложавым и подтянутым. Владимир знал, что из родственников встречать его никто не приедет. Вся его родня проживала в Алтайском крае, откуда много лет назад несовершеннолетним подростком он впервые попал в колонию для малолетних преступников. Его фамилия по матери была Волков, а по отцу и его многочисленным предкам – Книс, так что к немцам он имел прямое отношение. Еще давно, до наступления Второй Мировой войны, родственников Владимира выслали из Ярославской области в Алтайский край. Среди пересыльных лиц были: Книс, Эрнст, Вайцели и как утверждали дед и отец Владимира, их фамилия была уважаемой среди немцев. На реке «Кизиха» немецкие переселенцы построили три деревни. Разводили птицу, скот, сеяли пшеницу и овес.

Володе Волкову в 1938 году исполнилось всего пять лет, когда арестовали его отца. Всех, кто имел немецкую национальность «перетрясли» и людей, работающих на оборонных предприятиях или подобных объектах, схватили. В лучшем случае отправляли за границу, в худшем, расстрел или отправка в лагеря. Эльмара, отца Володи, тоже не обошла жестокая участь, после ареста его след потерялся. Родственники не знали, куда власти его отправили, он совершенно пропал. Но однажды пришло письмо от Эльмара, он отправил его с этапа, когда его перевозили к западной границе, он предполагал, что его призовут на службу в красную армию. Мать Волкова, оставив маленькую дочку на родственников, с родной сестрой Эльмара отправилась в Украину. Женщин, случайно оказавшихся в зоне оккупации, отправили в Германию.