Пройдя по дорожке, ведущей через густо разросшихся кленовых деревьев, Романов, слегка пошатываясь от выпитого спиртного, направился в свой подъезд. За спиной раздались тихие шаги, Сергей не успел обернуться, как получил сильный удар по затылку. В глазах померкло, и наступила сплошная тьма. Очнулся он от тряски, его везли в пролетке со связанными руками и заткнутым ртом. Сидящий рядом мужчина, увидев, что Романов пришел в себя, поправил кляп во рту и предостерег:

– Веди себя тихо, иначе пристрелю тебя, – он ткнул офицера стволом револьвера в бок. Вскоре пролетка остановилась, «Кучер» спрыгнул с козел и, завязав Романову глаза, стащил с коляски и куда-то повел. Повязку сняли, когда усадили на стул в тускло освещенной керосиновой лампой комнате, не приспособленной для жилья. По всей вероятности его привели в подвал. Наган конечно у него забрали соответственно и документы. Он разглядывал мрачное лицо мужчины, обросшее щетиной, и охнул от неожиданности. Конечно же, Романов узнал Илью Михеева и, заерзав на стуле, что-то промычал. Ему освободили рот и приказали вести себя тихо.

– Не ожидал? А я ведь шел за тобой след в след.

– Илья, ты?! Как это возможно?

Со спины кто-то сильно хлопнул Романова по шее:

– Нам некогда с тобой душевно беседовать, отвечай на вопросы четко, будешь молчать, камень к ногам и в Томь. Время идет.

Щелкнул механизм револьвера и Романов понял, что можно выторговать жизнь, ответив на все вопросы бандитов.

– Спрашивайте, я отвечу. Илья, прошу, сохраните мне жизнь.

– Сложно обещать. Что с моей семьей?

– Твоя мать и сестры отправлены в шестую колонию.

– Без суда.

– Сейчас это практикуется, сначала арестованных отправляют в лагерь, потом им на подпись приносят приговор.

– Сколько?

– Чего сколько?

– Какие срока дали моим родным?

– Врать не стану, я не знаю.

– Где мой отец?

– Отца твоего отправили в Колпашево.

– Расстреляли?

– Нет…

– Врешь гадина, я знаю, что расстрелянных людей перевозят на север Нарыма. Будешь врать, убью, – Илья направил наган на Романова.

– Это было распоряжение Овчинникова, он подписал постановление, тройка приговорила его к смерти.

Илья тяжело вздохнул, и какое-то время молчал, переживая потерю отца, затем продолжил допрос.

– Что стало с моей женой и детьми?

– Они же в Новосибирске, мы ничего о них не знаем.

– Остальные мои родственники где?

Романов не нашел, что ответить, и получил увесистый удар по шее и чуть не потерял сознание.

– Их отправили в Колпашевскую тюрьму, в нашей, по улице Ленина, не хватает мест.

– Изверги, – грубо сказал Макар и, обойдя Романова, пристально взглянул ему в глаза, – сволочь, помнишь меня, нам довелось однажды встретиться, я еще пилюлю тебе в живот зарядил.

– Так ты Шаповалов! – удивился Романов.

– Теперь вижу, что узнал. Сейчас подпишешь одну бумагу, и мы с тобой начнем вплотную работать. Подписывай, – Мирошников протянул лист с машинописным текстом.

– Что это?

– Документ о сотрудничестве с РОВС.

– Вы спятили?! Лучше сразу умереть, чем потом это сделает трибунал. Вы ставите меня в трудное положение.

– Воля твоя, – с иронией произнес Макар и накинул мешок на голову Романову, – Встал! Иди вперед.

Испугавшийся Романов обратился к Михееву.

– Илья подожди, помилосердствуй.

– Где твое милосердие было, когда меня и Михеевских жителей арестовывал?

– Ты же знаешь, я выполнял приказ, иначе бы меня самого… Илья, пожалей, я пригожусь вам, вот увидишь, от меня живого пользы будет больше, чем от мертвого.

Макар снял мешок и развязал Романову руки.

– Илья пощадите, у меня сын недавно родился…

– А у меня их двое, и что дальше?

– Какие сведения вам нужны?