И весь следующий день тоже прошёл в трудах и заботах. Я помогал Ильхаму во всём, а где и полностью самостоятельно занимался наведением и поддержанием порядка. Особенно, когда к Мастеру пришли люди за помощью, и ученик убежал постигать тонкости и законы целительства под руководством учителя на наглядном материале, так сказать.

Ближе к вечеру Мастер Сербаз сидел в доме, отдыхал за чашкой чая. Ильхам взял вёдра и пошёл за водой к колодцу, что находился недалеко, на улице за углом. Я пропалывал грядку с луком и собирался догнать Ильхама и помочь ему принести воду, как только закончу эту грядку. Оставалось мне совсем немного. Неожиданно незапертая калитка открылась, и двое мужчин втащили третьего. Тащили они его на простыне вместо носилок. Парень на простыне был без сознания. Выглядел он, мягко говоря, ужасно: ввалившиеся щёки, тёмные круги под глазами, при этом сам он весь был пунцового цвета.

Один из мужчин – тот, что постарше – закричал:

– Мастер Сербаз! Мастер Сербаз, вы дома?!

Сербаз собственнолично вышел на крыльцо.

– Доброго вам здравия, Мастер Сербаз! Помогите, прошу! Младший сын Микдад третьего дня вернулся с пастбища в горах. Уже тогда был сам не свой, плохо ему стало. С тех пор без памяти. Иногда приходит в себя, бредит и поминает какого-то одноглазого! Что ни пробовали, ничего не помогает, ему только хуже.

Опытный маг без лишних вопросов только и произнёс:

– Кафтар15 вселился, захватил жизненную силу твоего сына. Надо выгонять. Заноси!

Мужчины занесли болезного в дом, но вскоре вышли и, тихо переговариваясь, исчезли за калиткой. А мне стало прямо невмоготу, как интересно, и я подбежал к окошку, чтобы краем глаза подглядеть, что же будет делать Мастер Сербаз, как он будет творить своё колдовство. Пытался я затаить дыхание, но толком не получалось: слишком волновался и переживал, что колдун заметит меня и накажет. Но продолжал подглядывать, интерес пересиливал страх.

В комнате больной лежал на спине. Было заметно, что он весь покрыт испариной и дрожит. Видимо, лихорадка его усилилась. Мастер Сербаз достал огромную плеть, рукоятка которой была сделана из ноги какого-то животного, с копытом на конце. Было похоже, что это нога косули. Мастер Сербаз крепко взялся правой рукой за хват плети, а затем, чеканя каждую букву, громко и жёстко произнёс низким голосом:

– Кафрах, муу сунс! Хэвэки хучээр, та хунийг орхиж болно!

После чего резко хлестнул больного по телу. Потом вновь проговорил своё заклинание и крепко приложился плетью по больному. Я завороженно смотрел на ритуал в смешанных чувствах дичайшего интереса, азарта и ужаса. Всё громче пропевал колдун заклинание, всё сильнее летела плеть.

– Кафрах, муу сунс! Хэвэки хучээр, та хунийг орхиж болно!

Поначалу больной, весь пунцовый и мокрый от лихорадочного пота, никак не реагировал на манипуляции Мастера. Лежал, как труп. Но вскоре он стал стонать, заметно подрагивать. И цвет лица его на глазах менялся. Из пунцового он стал красным, потом розовым, затем побледнел. Стало заметно, что теперь у него почти здоровый цвет, лишь слегка немного бледный. После очередного удара хвостом плети парень очнулся и открыл глаза. Подсмотрев достаточно, я поскорее побежал к Ильхаму на подмогу.

Уже спустя энное количество лет я, вспоминая тот эпизод, понял, что поступил всё-таки не очень хорошо. И дело не в этическом аспекте, что я без разрешения подглядел на ритуал изгнания болезни/злого духа из человека. Просто магический ритуал – это таинство, не предназначенное для множества глаз и ушей. Наблюдатели могут испортить течение энергий и намерение мага своим намерением и ожиданием. Также существа иных планов и миров, помогающие магу осуществить обряд, могут запросто не захотеть отзываться из-за лишних глаз. С другой стороны, кто знает: возможно, так всё произошло именно по причине, что мне, как будущему магу, нужно было самому узреть этот ритуал, погрузиться чуть глубже в таинство ведовской работы?..