Освещённые вагоны с грохотом пронеслись мимо, затормозили и остановились. Ничего не случилось. Двери раскрылись прямо перед ними, Журавль наклонился к уху Верона и произнёс: «Поехали», – видимо, теперь он играл в шпионов. Часы показали 12:00, Верон сбросил плащ мимолётного напряжения и шагнул в вагон.

Людей в нём осталось немного, и они сели на свободные места. Журавль присел с краю скамьи, почти напротив сомкнувшихся дверей; его левое плечо касалось поручней, справа расположился Верон. Журавль повернулся к нему и заговорил чётко и слаженно, как автомат:

– По инструкции я должен сегодня, ровно в полдень, отправиться отсюда с тем, кто спросит о лошадях. Дина назвала станцию, где мне нужно сойти, – это следующая остановка. Так что основное сделано. И диск… Между станциями я должен его отдать… – Журавль вынул предмет, который тянул Верона последние сутки вместе со всеми его воспоминаниями подобно локомотиву, – и сказать, что обёртка не всегда соответствует содержимому.

Коробка с диском оказалась в руках Верона. Она была в полиэтиленовой упаковке, подобно любому новому DVD-диску. Герои фильма, насколько помнил Верон, тоже получали странные видеозаписи, но на кассетах – действие происходило в те времена, когда плёнка ещё не сдалась напору цифры. Пока Верон рассматривал фото Патрисии Аркетт, бесподобно воплотившей замысел Линча, механический голос объявил название следующей станции. Журавль вздохнул с облегчением человека, решившего сложную задачу. Верон пожал ему руку и сказал:

– Желаю найти свой ритм.

Юноша улыбнулся.

– Тебе тоже. Она сказала, что он есть у каждого.

Журавль направился к выходу, а Верон принялся аккуратно вскрывать упаковку, прикидывая, где снять гостиничный номер с DVD-проигрывателем и телевизором, в котором можно будет посмотреть видеозапись.

В окнах вагона замелькали стены тоннеля, Верон раскрыл пластиковый футляр и замер – внутри него вместо диска лежали сложенные листы. Он поднял глаза на тёмное окно напротив и в своём отражении увидел лицо человека, который только что вскрыл выловленную из океана бутылку.

Когда Верон вынул и расправил листы, в его руках оказалась тонкая стопка бумаги с напечатанным текстом. Сверху лежала не первая страница, но он уже принял правила, что случайностей в его сюре не бывает. Страница начиналась словами, которые точно описывали вчерашнее утро:

«Я подумал о том, насколько часто подобные мимолётные связи цепляют события нашей жизни, одно к другому, и насколько малую их часть мы осознаём. Обрывок воспоминания, случайное слово, образ перед глазами часто служат глубинной причиной наших решений. Иногда внезапно встреченный взгляд полностью меняет твою жизнь, а ты ещё об этом не знаешь…»

Пока Верон изучал послание, кто-то уже занял место Журавля, и листы из коробки оказались раскрыты для того, кому это не предназначалось. Верон поднял глаза на соседа, парня в чёрной рубашке, но тот как раз оторвал свой взгляд от текста, повернувшись резко очерченным профилем.

Сосед смотрел в раскрытые двери их вагона, который уже почти трогался со следующей станции, и вдруг его расслабленное тело в одно мгновение превратилось в разжатую пружину – этого мига хватило, чтобы он успел пролететь между смыкающимися створками.

«Шаолинь бессмертен…» – Верон проводил его взглядом и мыслью. Парень пошёл поперёк перрона к красивой девушке, за стеклом мелькнули её светлые волосы и большие зелёные глаза, и хотя это продолжалось всего долю секунды, Верону вдруг и в них почудился знакомый блеск огромных звёзд. Он встряхнул головой – этот взгляд преследовал уже независимо от цвета глаз. «Так… кто там хозяин у глюков?»