Другой диссидент, А. И. Солженицын, старался скрыть свою позицию и часто играл роль патриота, человека объективного, честного, как бы беспристрастного судьи русской истории. Такой человек являлся для СССР ещё более опасным, чем Сахаров. Глубокоуважаемый В. С. Бушин написал о Солженицыне целую книгу и показал истинное лицо этого «борца за правду». В холодной войне Солженицын воевал на стороне Запада против СССР. Его сильно бьющую по чувствам людей книгу «Архипелаг ГУЛАГ», написанную при участии институтов американских спецслужб, учёный, профессор С. Г. Кара-Мурза назвал «шедевром фальсификации».

Но шедевром писательского искусства книги Солженицына назвать нельзя. Солженицын – писатель невысокого уровня, и едва ли в России найдётся человек, который дочитал до конца указанную книгу и другие его произведения. Самого Солженицына Бушин назвал человеком злым, мстительным, с совершенно тоталитарным мышлением, пошлым, с низкими моральными свойствами. И удивлялся, что такой человек получил статус совести интеллигенции. Солженицына даже не смущает, что он стал осведомителем в лагере без всякого давления.

А вот что говорит о Солженицыне Ф. Д. Бобков: «Когда он только-только появился со своим «Одним днём», его сильно поддерживал Хрущев, боровшийся в то время с культом Сталина. Вот говорят: «Солженицын воевал!» Хорошо же он воевал – я не знаю ни одного человека на войне, быть может, за исключением самого высокого командования, к которому бы приехала жена и жила с ним на фронте. Не знаю, почему это было позволено Солженицыну, видимо, была у него какая-то особая работа. Или взять его антисоветские письма, из-за которых его посадили. Возникает вопрос: если он прекрасно понимал, что почту читают, зачем он писал эти письма? Мне один мой товарищ сказал, что Солженицын писал эти письма специально, чтобы его арестовали, потому что на фронте труднее, чем в лагере. Тем более, что большую часть в заключении он жил – слава Богу! А какой Солженицын писатель?.. «Красное колесо» – читать невозможно. КГБ настаивал на отъезде Солженицына, хотя были разные мнения на этот счёт» [50, с. 44]. «Солженицын постоянно разделяет русское и советское, Россию и Советский Союз, который он называет Левиафаном… Это разделение мнимое. Он одинаково не принимает как империи ни Россию старую, ни Россию Советскую» [29, с. 231]. Заявляя о своей приверженности к православию, фактически он его не приемлет. Его кумиром всю жизнь был Л. Д. Троцкий, который, как и Солженицын, выступал за обновление православия. Они хорошо понимали, что обновление православия и есть его уничтожение. Папу римского Иоанна Павла Второго Солженицын назвал «Благодатью Божией». Без сомнения он обоготворял папу за то, что тот совместно с Рейганом, Горбачевым и Ельциным подготовил разгром Советского Союза. Он сожалел о нашей победе в Великой Отечественной войне. «В антисоветизме, в ненависти Солженицына к исторической России большую роль сыграл Троцкий, с портретом которого он не расставался всю войну» [29, с. 232].

Многие и сегодня не понимают, что Солженицын и Троцкий ненавидели советскую власть именно потому, что она укрепляла Россию, что была построена не только по учению Маркса, но и по учению Аксакова, по примеру русской общины. Советская власть была властью русской, уходящей корнями в тысячелетнюю Россию. Поэтому сегодня немало исследователей пишут не «коммунизм», а «русский коммунизм».

И боролся А. И. Солженицын именно с русским коммунизмом. Троцкистом был и Хрущев. Это Хрущев с Солженицыным запускали механизм разрушения СССР. Первый, возможно, не понимал, что творит, доводя до народа западную фальшивку о массовых сталинских репрессиях, а Солженицын понимал всё. Он знал, что тотальная клевета на Сталина породит нигилистическое племя «детей ХХ съезда», будущих разрушителей Советского государства. Заклиная «жить не по лжи», Солженицын всю жизнь упивался своей собственной ложью. М. Лобанов возмущён прославлением Солженицына и Сахарова. Он спрашивает: «Почему назвали совестью нации этого пропагандиста предательства? Почему той же совестью России объявили академика Сахарова, который требовал расчленения России на семьдесят государств? Это «почему» вопиет ко всем, в ком действительно жива совесть» [29, с. 238].