В школе учили, что номусы очень пугливы, и, если их что-то встревожит, могут бежать и бежать без остановки. В Городском питомнике разводили номусов, но не давали им вырастать до больших размеров. Их закалывали, пока мясо у них было мягким, а сами они не превышали человеческого роста. Жаркое из номусов получалось отличное, это Мэши хорошо помнила.

– Не успели мальчишки уйти, – снова заговорил отец, – пришлось им спасаться на дереве. А мы знаешь что сделаем? Прогоним стадо. Это просто. Ну-ка, поищи-ка парочку больших крепких палок. И я такие же найду.

– Как можно прогнать такое больше стадо? Они затопчут нас вмиг.

– Вот увидишь: мы с ними справимся. Номусы глупы и пугливы. Побегут сейчас так, что только хвостами будут стегать по деревьям. Там, внизу, судя по всему, река, они двигались к ней на водопой, да застряли на поляне. Глупые, я же говорю. Только ступай очень тихо, совсем тихо. Нам надо будет прогнать их так, чтобы они побежали от нас, в противоположную сторону. Понимаешь, Мэши?

Мэши рассеянно кивнула, оглянулась. Ей стало неуютно и даже страшно. А вдруг побегут на нее и отца? Они даже на дерево залезть не успеют, и от номусов не будет спасения.

– Стучи вот по этим деревьям, – продолжал как ни в чем не бывало отец, – они полые внутри. Дождевые деревья собирают влагу в сезон дождей, а после расходуют ее. Сейчас они наполовину пустые, потому звучать будут хорошо, гулко. И кричи изо всех сил. По моей команде. Готова?

Мэши не была готова, но что делать? Она кивнула, подняла палку, поморщилась и плечом откинула назад растрепанные кудри.

И отец, стукнув по дереву, закричал:

– Ио-ио гоп-гоп! Ио-ио гоп-гоп!

Это была старая речевка, которую учит малышня в младших классах. И Мэши ее учила когда-то тоже. В отцовском исполнении она звучала браво и бодро. Мэши подхватила во все горло и принялась колотить по дереву:

– Ио-ио гоп-гоп! Наси-наши гоп-гоп!

Зеленошкурый маленький детеныш ящера, жующий ветки неподалеку, поднял голову и вытаращился на звук. Нелепо мигнул маленькими глазками. Тревожно замычала за его спиной самка. Медленно повернулся еще один ящер. Отец и Мэши продолжали шуметь, потихоньку приближаясь к стаду.

– Ио-ио гоп-гоп! Наси-наши гоп-гоп! – неслось между стволами.

Первым не выдержал детеныш. Коротко мукнув, он поднял хвост и спрятался за спину самки. Неповоротливая самка переступила, мотнула головой и бросилась прочь. И тут земля дрогнула от множества ног. Стадо номусов понеслось вниз, к редкому леску на противоположной стороне поляны.

На миг топот заглушил и стуки палок по дереву, и детскую речевку.

А когда все стихло, отец весело улыбнулся и сказал:

– Мы их прогнали, Мэши! Мы молодцы!

Он торопливо перепрыгнул через поваленный сухой ствол, раздвинул руками низкие ветки памельника и вышел на поляну. Длинно свистнул, поднял голову и произнес:

– Доброго вам дня, молодые люди!

Ответа не последовало.

Мэши приблизилась, задрала голову и улыбнулась. Коротко сказала:

– Попались.

– Сама попалась! – крикнул один из мальчишек и плюнул вниз.

– А ну, слезайте давайте! – велел им отец, слегка стукнув рукой по стволу дерева.

– Вали отсюда, мужаче, а не то заряжу тебе реп промеж гляделок, вот тогда те небо и схлопнется. Червь-зимонаак паршивый! – раздалось сверху звонко и четко.

Мэши не поняла и половину этой речи, потому сморщилась и протянула:

– Чего? Что он сказал?

– Ругается, паршивец. Только репа у вас нет, парни. Видал я по дороге сюда пустой колчан, закинутый в кусты. Кто из вас, обормотов, выкинул колчан? Младший или старший? Что же вы за вояки, если наследили так, что любой дурень вас найти может?