– Может… когда-нибудь расскажу. Давайте пройдемся по залам?

Когда они расставались, Дезерт сказал:

– Завтра воскресенье. Я вас увижу?

– Если хотите.

– Пойдем в зоопарк?

– Нет, только не в зоопарк. Я ненавижу клетки.

– Правильно. А в Голландский сад возле Кенсингтонского дворца?

– Хорошо.

И там они встретились в пятый раз.

Для Динни эти встречи были похожи на череду погожих дней: ночью засыпаешь с надеждой, что и завтра будет ясно, а наутро, протерев глаза, видишь, что светит солнце.

Каждый день в ответ на его вопрос: «А завтра я вас увижу?» – она отвечала: «Если хотите»; каждый день она старательно скрывала от всех, с кем встречается, где и когда, и все это было так на нее непохоже, что она даже подумала: «Кто эта молодая женщина, которая украдкой убегает из дома, встречается с молодым человеком и возвращается, ног под собой не чуя от счастья? Может, мне просто снится длинный-длинный сон? Только во сне не едят холодных цыплят и не пьют чаю».

Когда в прихожую на Маунт-стрит вошли Хьюберт и Джин, – они собирались погостить тут, пока не обвенчается Клер, – Динни особенно остро почувствовала, как она изменилась. Увидев любимого брата впервые после полутора лет разлуки, Динни, казалось, должна была затрепетать от радости. А она невозмутимо поздоровалась с ним и даже осмотрела его без малейшего волнения. Выглядел он превосходно, загорел, поправился, но стал как-то проще, обыкновеннее. Она убеждала себя, что в этом виновато его теперешнее благополучие, женитьба и возвращение в армию, но в глубине души понимала, что просто сравнивает его с Уилфридом. Она вдруг поняла, что Хьюберт не способен на глубокие душевные переживания; он из той породы людей, которую она хорошо знала, – люди эти всю жизнь идут по проторенной дорожке и не задают себе мучительных вопросов. С появлением Джин их отношения с братом разительно переменились. Они уже никогда не будут друг для друга тем, чем были до его женитьбы. Радостно оживленная Джин просто сияла. Они летели от Хартума до самого Кройдона, всего с четырьмя посадками! Динни с тревогой заметила, что слушает их равнодушно, хотя и делает вид, что живо интересуется их делами. Вдруг упоминание о Дарфуре заставило ее насторожиться. Дарфур – это то самое место, где с Уилфридом что-то произошло. Там, рассказывал брат, все еще встречаются последователи Махди[6]. Заговорили о Джерри Корвене. Хьюберт восторгался одной из его эскапад. Джин объяснила, о чем идет речь. Жена заместителя окружного комиссара совсем потеряла из-за него голову. Поговаривали, будто Джерри Корвен вел себя не очень красиво.

– Что поделаешь, что поделаешь! – сказал сэр Лоренс. – Джерри – пират, и дамам опасно терять из-за него голову.

– Да, – согласилась Джин. – Глупо в наши дни во всем винить мужчин.

– В прежние времена, – задумчиво сказала леди Монт, – атаку вели мужчины, а винили в этом женщин, теперь первые наступают женщины, а винят мужчин. – Неожиданная логичность этого заявления заставила всех замолчать, но тетя Эм тут же добавила: – Как-то раз я видела двух верблюдов. Помнишь, Лоренс, они были такие миленькие?

Джин оторопела, Динни только улыбнулась, а Хьюберт вернулся к прежней теме разговора.

– Не знаю, – сказал он, – но ведь Джерри женится на моей сестре!

– Клер в долгу не останется, – сказала леди Монт. – Это когда носы горбатые. Священник говорит, – обратилась она к Джин, – что у Тасборо совсем особенные носы. А у вас нет. Он морщится. И у вашего брата Алана он тоже чуть-чуть морщился. – Она поглядела на Динни. – Подумать только, в Китае! Я же говорила, что он женится на дочке судового казначея!