Наверное, он устал. Изнурительная ходьба не требовала от него осмысления утренних событий. Но сейчас он будто очнулся. И первая же мысль до боли обожгла душу. Вспомнилась Феруза. Не Анзор и не старшая сестра Фатима, а именно Феруза. Саид тогда сказал: «Девочек пощадят». Но ведь это неправда! Неужели Саид – впервые в жизни – соврал ему только для того, чтобы он бежал из города на восток, чтобы не бросился защищать Ферузу и не погиб от пуль пришельцев с севера?

Молиться. Молиться. Пусть вопреки всему станут пророческими слова его умирающего старшего друга. Молиться, чтобы смерть миновала Ферузу. Молиться, чтобы она осталась девочкой. Но даже если эти бандиты в пятнистой форме испоганят её, он, тринадцатилетний мужчина, от Богом назначенной ему жены не отречётся.

Когда солнце коснулось изрезанного скалами горизонта, подул северный ветер. На небе открылись первые звёзды. Пора было идти. Мальчик встал и медленно отпил три глотка воды.

Внезапно что-то нарушило вечернюю умиротворённость пустыни. Сначала будто бы почудился невнятный, как шелест ползущей змеи, звук. Но затем ветер донёс едва уловимый запах, хорошо знакомый с раннего детства – неприятный запах горящего металла.

Давным-давно, много лет назад, мама рассказывала, как её отец нашёл в пустыне самолёт – небольшой, одномоторный. Людей в нём уже не было. Наверное, они спаслись. Самолёт оказался целым, потому что сел на огромный бархан. Сломался только винт. Но здесь мог приземлиться в лучшем случае вертолёт. А самолёт, даже самый маленький, неминуемо разбился бы на этих скалах, раскиданных в изобилии по всему оазису.

Мальчик пошёл навстречу ветру, надеясь до темноты найти разгадку. Дело даже не в любопытстве, хотя без него, как известно, не обходится ни один акт познания мира, а в том что он, мужчина, живущий в пустыне, обязан помогать всем попавшим в беду. Над крутой каменной осыпью нависала скальная стена. Она была невысокой – в три человеческих роста – и со множеством пазух и углублений в виде крупных пчелиных сот. За гребнем оказалась небольшая котловина. Мальчик тщательно осмотрел её от края до края. Солнце ненадолго задержалось над горизонтом, подарив ему несколько драгоценных минут. И в какой-то момент он явственно различил длинную борозду, теряющуюся за каменистым выступом.

Подстёгивая себя напоминанием, что вот-вот наступит темнота, мальчик слетел по осыпи вниз. Здесь уже были густые сумерки. Однако он успел найти то, что искал.

На дне котловины лежал двухмоторный самолёт. Правое помятое крыло было неестественно загнуто назад, но находилось рядом с фюзеляжем; левое, разрубленное на несколько частей – далеко позади. От левого мотора остался какой-то бесформенный обрубок с торчащими обломками лопастей.

Ещё не дойдя до этой жуткой находки, мальчик удивился тому, как он вообще смог почувствовать запах горящего металла. Самолёт и он находились по разные стороны высокого водораздела. И уж тем более он не мог услышать никакого звука, даже звука выстрела. Может быть, постаралось эхо? Но поймав себя на этой мысли, мальчик вдруг остановился как вкопанный и даже перестал дышать.

Из самолёта доносился стон.

Дверь не поддавалась. Поняв, что её заклинило намертво, мальчик обследовал самолёт и наткнулся на трещину в фюзеляже. Трещина была узкой. Однако к его удивлению разорванная обшивка оказалась тонкой, и шестью сильными пинками он прогнул её глубоко вовнутрь.

Сначала мальчик просунул голову. Из непроглядного чрева самолёта пахло бензином и кровью. В салоне царила мёртвая тишина. Казалось, он опоздал. Неужели тот стон, что он слышал несколькими минутами ранее, был стоном умирающего? Немного привыкнув к темноте, он стал различать какие-то лохмотья – то ли свисающие с потолка, то ли поставленные торчком. Внезапно мальчик ощутил присутствие живого человека – скорее всего по лёгкому, но учащённому дыханию. Человек находился, вернее, лежал возле правого борта, где не было видно вообще ни зги. Мальчик протиснулся в салон – и в этот момент раздался тихий, как из загробного мира, детский крик: