– Они чем-то тебя обидели?

– Нет, – неуверенно ответила Дона.

– На них не обращай внимания. Они просто работают здесь. И если хоть кто-то из них хотя бы косо посмотрит на тебя, сразу же сообщи мне. Поняла?

– Да.

– Я всегда буду защищать и оберегать тебя, Дона. В этом даже не сомневайся.

Сердце принцессы забилось еще быстрее. Сейчас должны прозвучать заветные слова, признание, которого она так долго ждала. Орин остановился и повернулся к ней лицом. Встретившись с наивным, влюбленным взглядом парень растерялся. Сказать ей то, что он собирался, все равно, что пнуть ласкающегося котенка. Но тем не менее царь не намерен был менять своего решения, разве что постараться как-то смягчить удар. Лучше пусть она обо всем узнает сейчас от него. Это будет правильно и честно.

– Дона, – он взял ее за руку. Даже в свете сгущающихся сумерек было видно, как порозовели девичьи щеки. – Я должен сказать тебе кое-что неприятное.

– Что же? – растерянно пробормотала она, недоумевая, как может быть что-то неприятное в такой волшебный вечер.

– Пойми меня правильно. Я хочу быть честным с тобой. Ты чудесная девушка и заслуживаешь быть счастливой. Но я не смогу дать тебе того счастья, о котором ты мечтаешь.

– Но почему? – наивно спросила она.

– Потому что я могу любить тебя только как младшую сестру. Я никогда не обижу тебя. Всегда приду на помощь. Буду уважать и беречь. Но…

– Я не понимаю, Орин, – все еще улыбаясь, невинно хлопала она глазами. – Что но?

– Но я не люблю тебя как женщину, – выдохнул он.

Ее маленькая, трепетная ладошка выскользнула из его руки. Губы задрожали. Но глаза продолжали светиться надеждой. Вероятно, это недоразумение и царь хотел сказать что-то другое…

– Я говорю об этом сейчас, чтобы ты все хорошенько обдумала. Наш брак – это не только союз мужчины и женщины, это союз двух государств. Поэтому я дал свое согласие на свадьбу. И я не могу нарушить слово царя. Я женюсь на тебе. Но ты все еще можешь отказаться. Решай теперь сама, сможешь ли ты жить с мужем, который любит тебя только братской любовью?

– Ты не любишь меня? – еле слышно переспросила она. Из всей его речи, девушка поняла только это. Кровь пульсировала в висках, стало трудно дышать.

– Как женщину, Дона, как женщину, – постарался смягчить он приговор девичьему сердцу, хоть это было и невозможно.

Принцесса отшатнулась от него. Ее большие светлые глаза наполнялись влагой. Она закрыла лицо руками, повернулась и побежала прочь.

– Дона, – прокричал он ей вслед. – Дона, прости меня и постарайся понять.

Но девушка его уже не слышала. Она будто разом ослепла и оглохла. Не видя ничего перед собой, принцесса бежала вперед, натыкаясь на кусты и скамейки. Все чувства разом покинули ее. Все, кроме одного: жгучей невыносимой боли в груди.

– Как больно, – сквозь слезы шептала она, оттягивая ворот платья. – Как больно…

*

Во дворце было тихо. Все давно разбрелись по своим покоям и готовились ко сну. Оказавшись в каменном коридоре, девушка не сразу поняла, куда ей идти, где ее комната. Сквозь плотную завесу страдания пробилась разумная мысль: надо быстрее спрятаться, укрыться от преследующих ее жестоких слов, от любопытных глаз и возможных, невыносимых сейчас вопросов. Это придало принцессе сил, и она нашла наконец нужное направление.

Но остаться незамеченной не получилось. Какая-то девушка вывернула из-за угла. Но к счастью не кинулась с расспросами о том, что случилось, а лишь усмехнулась и сказала:

– Ну ничего себе! Первый день во дворце, и уже в слезах! То ли еще будет…

Но эти слова уже не могли задеть принцессу. Чаша страдания была и так переполнена.