Пусть это не будет упорядоченным рассказом, и он сопроводит твой хаос. Обычно книги и так наводят порядок в установившемся хаосе, хоть немножко и на чуть-чуть… Эта попытка к тексту, на мой взгляд, не про это, она про столкновение моего хаоса с твоим. И вот они кружатся в танце, да так, что непонятно, прикольно это или нет. Последние несколько слов сообщили тебе не о своем лексическом значении, а о качестве языка в целом – межъязычное пространство для «пернатых». В этой связи оно заявляет обо мне и представляет меня с другой точки освещения, – по-хорошему, надо бы переписать, но если скумбрия обладает достоинством, то обладает ли она достоинством, когда испорчена? Запах испорченной скумбрии узнаваем, даже если на вас парфюм от Ив Сен-Лорана.

Когда-то небо ассоциировалось со смертью запретов и карой. С чем сейчас?

Квартира, жираф. Пойманного жирафа два парня везут в машине, один держит хвост. Один из парней жирафа побаивается. Жирафа привозят в родительский дом. Идут в клуб, выступают, симпатия к ним со стороны всех людей, две девочки сильно проявляют интерес, к чему? Парни перепили. Лифт на 33-й этаж, попали не туда, возвращаются обратно на первый. Встречают старых знакомых: прогулка и совместные дела. Садятся в электричку. Покадрово листают глазами вагон поезда. Перелистывают – кадры идут один за другим. Или это все тот же кадр? Сотня людей в вагоне с глазами полного непонимания и смятения. От момента до момента с чертами лицами, только с чертами. И один из парней, как и все, тоже без лица. У него возникает вопрос: «Почему я с ними заодно?»

Холодная и горячая вода.

Что лучше?

Набор букв, сцепленных воедино, олицетворяет меня? Откуда взялись все эти буквы и сочетания? Почему после «с» идет «о», а после «о» идет «ч», и так далее? Именно так и не по-другому? Или не другое слово? И все эти сочетания букв у талантливого автора рождают связки – не оборванные клочки смыслов, разбросанных по комнате, а некую мелодию, цепь, которая тебя связывает, утаскивает за собой, как невидимый странник, встретившийся нам в лесу, который просит пройти за ним, и его доводов хватает, чтобы идти за ним, и вдруг он говорит, что нам незнакомо или записано в нашей системе координат как плохое или не соответствующее, и мы недоумеваем, отдергиваем руку… Так же бывает с авторами. Люблю я пиццу, ем ее везде и всегда, обожаю и чувствую себя хорошо. И все читал и знаю о том, какая она вкусная, полезная и классная. И вдруг вижу ошеломляющий ролик, где говорят, что она ужасная, да еще и приписывают ей все то, что я распознаю как «точно не так!». Для меня помидоры великолепны и аппетитны, а у кого-то они отбивают аппетит. И вот два человека стоят и обсуждают помидоры. Что плохого в том, что один кайфует от помидоров, а другой не кайфует и наслаждается манкой… Зачем отвоевывать то, от чего ты кайфуешь, что-то непременно отнимая у других, требуя, чтобы чуть ли не посягнули на верность всем твоим предпочтениям. Со мной подобное происходит. Это выключает. Поэтому эта книга и будильник для меня, а может, и снотворное. Я ж не знаю. Я только сцепляю буквы, пытаясь вывести на красную ковровую дорожку перед тобой обрывки смыслов, которые никак не сцепятся. Возможно, ты заполнишь пустоты, может, мое слово, одно слово, например «радиограмма», всколыхнет в тебе процессы, которые через десять лет приведут тебя к бессмертию, а напиши я «лампа», привели бы к пению на пожарной машине. Получается удивительная ролевая игра с кучей концовок. Если в компьютерной игре мы могли бы выбрать и переиграть несколько разных концовок, то тут мы пока не знаем, какие вообще есть. Действуем по ситуации. Хочу пить – попил колу – зубы выпали, зато на логотипе шрифт официального названия колы попадался на глаза так часто, что я решил применить его, когда делал свою работу для клиента, будучи дизайнером, и именно благодаря этому шрифту меня взяли в большую компанию, а если бы не пил колу, то остались бы зубы, но условный морковный сок зародил во мне желание посмотреть на зайцев. Так постоянно нас что-то увлекает и направляет в этой игре…