Не зная, как преподнести новость Дифриону, и одновременно не разгневать его, мать Энганы просто выложила правду и тут же пожалела об этом.

– Бедняга Берта… – мужчина склонил голову, отдавая честь женщине, чья семья несколько поколений служила дому Вицит. – Но как это случилось? Неужели на них напали?!

– Дорогой, прошу, не гневайся на Энгану! Она просто ребенок! – Даита подбежала к мужу и схватила его за плечо. – Она и так очень расстроена случившимся.

Дифрион оттолкнул жену и вперил в неё тяжелый взгляд. В глубине серых глаз разгоралось пламя гнева, и, если оно вспыхнет – никто не остановит безжалостного главу дома Вицит.

– Говори, что произошло! Сейчас же! Слуги, все вон отсюда!

Шепот слуг тут же затих, сменившись поспешным топотом. Они покинули зал, оставив Даиту на растерзание, но она не могла их в этом винить. Когда Дифрион выходил из себя, а происходило это часто и по любой мелочи, дворянин не знал жалости и не признавал никаких оправданий.

– Энгана пошла в голубятню… Птицы напугали её, и она упала вниз. Но Берта успела вовремя и спасла нашу дочь, – проговорила Даита едва слышно.

Женщина видела, как на лбу Дифриона пульсирует жилка, а уголок его рта подергивается в тике – шторма не избежать, но она постарается защитить свою дочь. Тишина, прерываемая только тяжелым дыханием Дифриона, давила на барабанные перепонки Даиты сильнее любого крика. Она сглотнула, смотря как играют желваки на ожесточившемся лице мужа.

– То есть из-за непослушания Энганы погибла женщина, служившая нам верой и правдой, также как её мать и бабка?! – Дифрион ударил кулаком по стене и на искусной деревянной отделке остался след от латной перчатки.

– Это не её вина! Берта недоглядела за ребёнком! – голос Даиты дрожал, и она встала перед мужем, перегораживая путь к спальне дочери. Жалкая попытка, но отчаявшаяся мать не видела другого выхода.

– Мать Берты вырастила меня! Родители воспитывали меня, но старая Тереза следила, чтобы со мной ничего не произошло, и все было в порядке! – дворянин кричал, его лицо приобрело бордовый оттенок, а пальцы судорожно сжимались. – Потому что моя мать объяснила мне, что такое быть дворянином. И я слушался её!

Даита знала, что будет дальше: несокрушимый в своем невежестве её муж боготворил своих родителей и себя, одновременно смешивая свою жену с грязью. Вера в непогрешимость рода Вицит плотной пеленой висела на глазах Дифриона, скрывая от него все огрехи родственников: безумные и жестокие выходки его матери, разгульный образ жизни брата, который проматывал состояние семьи едва ли не быстрее, чем Дифрион его зарабатывал, но самое главное – он не видел со стороны себя. Все свои действия Дифрион оправдывал долгом, не допуская ни малейшего сопротивления.

– А ты не смогла справиться с девчонкой! Не смогла объяснить ей, что значит быть членом дома Вицит!

– Ей всего шесть лет!!! Я не позволю тебе и пальцем тронуть нашу дочь! Она просто ребенок и ни в чем не виновата! – Даита скрестила руки на груди. Удивительно, но дрожь в голосе исчезла, и женщина поняла, что в этот раз она не отступится.

«Дифрион должен осознать свою неправоту!» – она дерзко взглянула в глаза мужа, но увидела лишь выпученные, пылающие от ярости стеклянные шары. Дифрион потерял последние остатки самообладания и поддался гневу.

– Не забывай свое место, чернь! – глава дома Вицит размахнулся и сбил жену с ног могучим ударом латной перчатки. Кулак Дифриона сокрушил её череп с противным хрустом, Даита ударилась головой о стену и упала с глухим стуком.

– Мама!!!

Дифрион поднял взгляд и увидел, что в конце коридора стоит Энгана. Разбуженная криками девочка спустилась в главный зал как раз вовремя, чтобы увидеть, как отец бьёт её мать.