Конструкцию я сложил так, чтобы внутри оказались щепки и береста, а снаружи – небольшие сырые деревяшки.

Вскоре костер уже вовсю трещал, жар был такой силы, что я рискнул заложить несколько больших поленьев; огонь даже не поперхнулся, с готовностью принявшись за них. Еще час назад я был в полной заднице, а теперь все было почти хорошо. Ничто не способно столь же эффективно изгнать из головы малейшую мысль о безумии, как треск огня.

Возле костра я воткнул две палки, на которые нацепил по ботинку; в воздухе вился пар – это из нубука испарялась влага. Сам я сидел, держа ноги на прогретых, среднего диаметра поленьях, и прихлебывал горячий суп. Я провел здесь три дня, и мои припасы значительно сократились. Ну и черт с ними.

Луна поднималась все выше, пока по земле не поползли тени. Скоро полнолуние. Я нашел взглядом Юпитер, второй по яркости объект на ночном небе. Марс скрывали облака, но в отличие от Юпитера он пробудет на небе почти до утра.

Под куполом палатки царил непроглядный мрак. Рывком сев в спальном мешке, я потянулся к фонарику. Свет фонаря слепил, выжигая тени. 5:42.

Расстегнув «молнию», я выбрался наружу. Костер прогорел, лес стоял темный и неподвижный. Темнота над горизонтом еще не поредела, но это уже была не ночь, а астрономические сумерки.

Удивительная тишина. И ощущение пронизывающего взгляда.

Я вглядывался в сторону озера, ожидая увидеть то, что разбудило меня. А именно – треск. Еще одно дерево?

Когда я оглянулся, у меня едва не подкосились ноги. Сквозь деревья пробивалось красное свечение. В разгоряченном мозгу мелькнула мысль, что особняк горит, но сияние было холодным и твердым, как взгляд из темноты.

Даже не набросив куртку, я направился на свет в окнах Ведьминого дома, то и дело натыкаясь на сучья, проклиная старика из магазина с туристическим снаряжением за то, что подбросил мне это название.

Голова змея нависла над деревьями, все три круглых глаза напористо обшаривали темноту, полыхая багровым.

Я стоял у подножия башни, пистолет – в правой руке, фонарь – в левой, и смотрел на окна-иллюминаторы. Что еще придет на свет трехглазого маяка? Выберется из озера и заковыляет по каменистому берегу, а в темных глазницах будет дрожать едва заметный багряный отблеск, то тускнея до едва различимого, то вспыхивая.

Источник света находился в башне. Как, вероятно, и тот, кто включил его.

Я ударил плечом в высокую дубовую дверь, отбрасывая ее к стене. Передо мной лежал коридор, в котором не шевелилось ничего, кроме луча моего фонаря, мечущегося из стороны в сторону, точно паук. Пульс гремел в ушах. Дом был абсолютно безмолвным в предрассветной тишине.

Узкий проем в южной стене башни наполняло свечение. Остановившись у подножия винтовой лестницы, я посмотрел вверх, на кованые ступени, по которым струился красный свет. Оставив фонарь на полу рядом с лестницей, начал подъем. Но еще до того, как над полом показалась моя голова, остановился. Что, если он только и ждет, когда сможет огреть меня чем-то? Впрочем, если бы он хотел размозжить мою пьяную рожу, то сделал бы это еще в первую ночь.

Я взлетел по ступеням.

Сперва мне почудилось, что кто-то стоит у окна. Однако это была металлическая стойка с меня ростом, к которой крепился прожектор; такие используют на стройплощадках и в барах. Я успел сделать два шага по направлению к прожектору, когда винтовая лестница загудела. Кто-то быстро поднимался в башню!

Мир стал четким до рези в глазах. Это сон, прямо сейчас я сплю в палатке. Подняв пистолет в атмосфере нарастающего насилия, я сказал себе: «Ты узнаешь, кто он, что ему надо, потом пристрелишь его и закопаешь в лесу. Ну же, это вроде дозатора в бутылке: стакан не будет перелит, даже если рука дрогнет. А она не дрогнет».