Он и был головешкой. Подойдя ближе, Алешка понял, что его любимое дерево сожгла молния. Он обошел вяз вокруг два или три раза, словно желал убедиться, что его уютного и безопасного уголка больше не существует. Дерево было испорчено безнадежно.

Мальчик сел на траву лицом к реке и уставился на воду, которая, как всегда, легко и беззаботно бежала по камушкам. Ничего не изменилось, если не считать гибели вяза. Всего-то старое дерево, но без него место стало другим – чужим, неинтересным, голым каким-то...

Алешка поискал взглядом, где бы еще он мог устроить себе гнездо, но так и не нашел. Вокруг были только кусты, жиденько покрывающие однообразные покатые берега.

Мальчик наконец поднялся, снял сандалии и ступил в прозрачную воду, тут же обхватившую его лодыжки холодными упругими пальцами. Если дерева больше нет, то надо хотя бы проверить баллоны.

С этого места он еще раз взглянул на вяз и вдруг заметил нечто необычное. В трещине между половинками ствола темнел круглый предмет. Как будто кто-то закинул туда мяч и не смог достать.

Алешка, позабыв про пескарей, вернулся к дереву. Допрыгнуть до круглого предмета не удавалось, и мальчик начал карабкаться по стволу, пачкаясь обугленной корой.

Через полминуты странный кругляш оказался перед его глазами. Покрытый копотью шар размером чуть меньше Алешкиной головы висел в расщелине, как пушечное ядро, застрявшее в стене крепости.

Эта штука выглядела подозрительно правильной, словно и впрямь была сработана человеческими руками, а затем выпущена из неведомого орудия. Получалось, что именно она своим ударом и расколола старый вяз надвое.

Алешка попробовал выковырнуть шар из расщелины, но ничего не вышло. Дерево прочно держало причину своего несчастья. Алешка повисел на стволе еще пару минут, осматривая и ощупывая находку, пытаясь сдвинуть ее хоть на волос. Ничего не выходило. Здесь требовались топор и сильная взрослая рука.

На взрослую руку мальчик не надеялся – кто согласится тащиться к броду и рубить дерево из-за какого-то булдыгана, неизвестно почему застрявшего в стволе?

И тогда мальчик решился все сделать сам. Утащить из сарая топор, взять с собой пару поленьев для распорок и освободить таинственный шар, чтобы разобраться с ним не на весу, а в спокойной обстановке у себя во дворе.

Надев сандалии, Алешка помчался домой, позабыв даже проверить свои баллоны, где отдыхали в тот момент семь крупных мясистых пескарей.

Гендос соскочил с автобуса и, бросив водителю «Будь здоров!», бодро зашагал по наезженной стежке в сторону поселка. Не пройдя и двух сотен шагов, он услыхал за спиной гул двигателя. По звуку он определил, что едет «УАЗ» и что заправлялся он последний раз возле гаража «Сельхозтехники» – только там так бессовестно разбавляли бензин.

Не оборачиваясь, Гендос вскинул свою забинтованную руку. Если свои – сами остановятся, подберут, а если чужие, то тут уж следует намекнуть.

Оказалось, чужие. Желтый «уазик» остановился точно возле него. Стекла были опущены, внутри маялись от духоты двое незнакомых мужиков. Один – толстый и бородатый, в очках, в рубашке на заклепках – высунулся и спросил:

– Милейший, эта вот дорога – она куда?

– На поселок, – с некоторым удивлением ответил Гендос. Вопрос был откровенно глупым: всякий здесь знал, что эта дорога ведет только к поселку, и больше никуда. Для того и проложена, чтоб люди могли по ней добираться до поселка, сходя или съезжая с большака.

– Какой поселок?

– Пустозем, конечно, – ответил Гендос. – Здесь других нет, извиняюсь за выражение.

– Ну да, конечно. – Бородатый скрылся в кабине, шурша там какой-то бумагой. – Название оптимистичное, – добавил он.