– Не убирай копьё далеко, – с улыбкой проговорила Сайат. – Мне спокойнее, когда оно на виду.

Молодая жена Эши собрала кучерявые волосы в высокий чёрный хвост, прикрыла их белым платком и размеренно помешивала то, что закипало в старом котелке. Её узкие плечи были напряжены. Сайат никогда не любила корпеть над костром и готовить очередное варево на обед. С куда большим рвением она бы сейчас вышла на плантацию, но Эши сам настоял, чтобы жена поменьше трудилась в жаркую пору. Двух нерождённых детей они из-за этого уже потеряли, хватит.

– А что тебя беспокоит, солнце моё? – усмехнулся Эши. – Новый император нагнал целую уйму законников, неужто тебя это не успокаивает?

– О, да! – Сайат рассмеялась, и варево едва не улучило момент, чтобы убежать из котелка. – Этого я и не пойму, любимый. Чем больше законников к нам присылают, тем в Ашмазире беспокойнее. Сдаётся мне, этот Бельверен никуда не годится. Старый-то, отец его, толковее был.

– Одного древа плоды, – Эши фыркнул и оттянул воротник вымокшей в поту рубахи.

Пусть уже семь лет над дворцом в сердце Ашмазиры реял золотой лев Альдеварра в нелепой короне, ему не было дела до императоров и их паршивых семей. Да, местные шептались, что молодой владыка Бельверен оказался никудышным правителем, который только порочил славу великого отца.

Но какую ещё славу? Эши было плевать, какие заслуги внушили альдеваррцам такой трепет перед Валендиаром Первым. Пусть он хоть засыпал золотом каждого бледного жителя Левианора – плевать. Эши заботила только его стремительно мельчающая плантация и всё чаще голодающая семья. Валендиар же для него оставался обезумевшим от богатства скупцом, который на старости лет забрал у Ашмазиры свободу.

– Не знаю, не знаю, – молвила Сайат. – Раньше законники хотя бы пытались навести порядок. Слышал, что у Гайхи полполя сгорело? Он считает, поджог кто-то.

– Законники и подожгли, – Эши пожал плечами. Он разыскал достаточно чистый обрезок ткани и принялся вытирать загустевшую кровь с копья. – С Койошем так же всё было.

Разве что Койош свой пожар не пережил.

– Не знаю, – повторяла жена. – Я вчера подрезала стебли в дальней части, у забора. Слышу – шорох какой-то странный за ним. А там мужик стоял и пялился из зарослей. Не то на меня, не то на папирус наш.

– Что ещё за мужик? – Эши сжал копьё, будто собрался кого-то пронзить.

– Одному Змею известно, – Сайат покачала головой. – Нечёсанный, небритый. Но по виду – из наших, ашмазирец.

– Ещё раз увидишь, сразу зови меня, – плантатор отложил копьё и крепко сжал плечи супруги. – Сразу же!

– Обязательно, любимый, – с едва уловимой издёвкой ответила та. – Ты бы лучше на обед так же спешил, как тыкать копьём в крокодилов и зевак.

– Было бы на него время, – Эши вздохнул и прошёл к выходу.

Времени и впрямь не было. Техеш завопил о крокодиле, как раз когда Эши заканчивал грузить свежий папирус на телегу и собирался запрягать верблюда. Он должен был успеть на рынок у храма до того, как Бахру отправится в земли Субихаров с товаром. Без новой горстки львов – чудных медных монет, что были в ходу в Альдеварре – семейству предстояли бы особо голодные дни. Да и заклинателя пригласить следовало, чтобы урожай не погибал так быстро.

Когда Эши выводил запряжённую телегу из обветшавшего глинобитного сарая, Техеш уже докладывал Сайат о невероятной битве с крокодилом. Супруга вытянула губы и кивала каждому слову. Верный признак насмешки с её стороны.

– Ты бы видела его зубы! – юноша развел большой и указательный пальцы так далеко, как только мог. – Вот такие, представляешь? Острые, длиннющие, яд капает прямо в воду…