В коридорах было тихо. На этаже было несколько кабинетов. Они были большими, поэтому их было мало. В одном из них сидел Руководитель. Совсем недавно он занял его, успел уже наделать своих ошибок. Он не учился на чужих, своих хватало. Его знали, он не скрывал своего происхождения, ему поверили. Каждый, кто переступал порог этого кабинета, чувствовал себя Богом, которому всё дозволил народ. Перевоплощение народного избирателя происходило на глазах. Открывая двери большого кабинета, блестели глаза, в мыслях проносилось: теперь я всё могу, я – Всемогущий. Перешагнув порог, этот всемогущий забывал о народе, оставленном на улицах и площадях родного края. Народишка в очередной раз хотел стабильности. И в этом не старом, не зачуханном Руководителе, видели «своего», казалось народного избранника. По мнению большинства, как раз он может привести страну к порядку, поднять ее на поверхность, на свет божий. С его приходом может, наконец, начнёт работать производство. Основная масса опять мечтала. Лишь небольшая часть людей махали рукой назад, вспоминая прежних руководителей. Вспоминали Ленина, который в свое время показывал рукой вперед, так теперь, эта основная половина народа, махали назад. Говорили много, быстро, не разборчиво, каждый на свой лад.

В кабинете сидел молодой мужчина сорока лет. На его столе, прямо по центру, лежал перекидной календарь, в черном стакане стояли, как солдаты, ручки и карандаши. Перед ним стояло кофе, в которое он уткнулся почти носом, чуть дальше – несколько листов бумаги. С утра его «достали» своими звонками высокопоставленные лица. Каждый требовал свой долг. Освободившись от звонков, выпив кофе, он ждал своего соратника. Нервы не давали покоя. Пройдясь по кабинету, по красным дорожкам, он подходил то к одному окну, то к другому. Смотрел на двор, в котором ни кого не было. Лил дождь. Его шума и капель не было слышно через толстые стекла. Нынешнему хозяину всё нравилось в этом кабинете. Даже шторы, пахнувшие пылью, его не пугали. Был один минус, о котором не хотелось думать. Он сам напоминал о себе. С этим минусом, чувства уверенности уходили. Чтобы поднять в себе дух, через минуту думал о прекрасном и снова хотелось жить, любить и ходить по этому кабинету. Снова звонил телефон в приемной. Он вздрогнул, перепугался. Секретарь ни с кем его не соединяла. Уже было легче. Было время подумать о будущем, не только о своем, о личном. Может, надо было подумать о судьбах людей. На людей пока времени не было. Кредиторы давили. Руководитель посмотрел на часы. Коллега, кабинет которого находился на этом же этаже в конце коридора, уже полчаса, как шел к нему. Он прилег в свое удобное, мягкое кресло, которое располагало скорее ко сну, чем к работе и стал ёрзать на нем. На ум, как ни странно, ничего не приходило. Были только воспоминания с детства, потом прекрасные студенческие годы. Везде он был лидер. Не все смотрели на него, но большинству он нравился своим не посредством, умением рассмешить. Всегда улыбался. Дома ему тоже говорили, чтобы он прятался за улыбкой, потом будет легче жить. С хорошим настроением всегда легче обманывать, а с приятным лицом – вдвойне. Вспомнилась красная дорожка, которая привела его в зал заседаний, где он дал клятву на верность народу, потом в этот кабинет. Он открыл глаза. Над головой пролетела фраза: «Кто придумал эту клятву? Какой народ»? Прошло ещё полчаса, а коллега не шел. «Чего он не идет»? – Сползая с кресла, вымолвил хозяин кабинета. Почти на цыпочках, подкрался к дверям. Тихо приоткрыл двери в приемную. Секретарь листала журнал, одновременно болтала по телефону. Выпрямив плечи и распахнув двери, решился выйти с кабинета. Со словами: «Я через 5 минут буду», – вышел в коридор. Он шел в конец коридора. В том кабинете его не ждали. Он широко открыл двери.