Воронцов кинул вопросительный взгляд на участкового. Тот развел руками и пожал плечами.

– Лезь в кабину, – сказал ему Воронцов, – и выгребай всю документацию, путевые листы, накладные, сертификаты – все, что будет.

– Щас сделаем, – пробурчал участковый с мрачным выражением лица и, сдвинув фуражку на затылок, пошел к кабине.

Воронцов встретился взглядом с Дашей и улыбнулся.

– Ну вот, – сказал он, – а ты говоришь, что детей аисты приносят.

С этими словами он взялся за край брезентового полога и приподнял его. Кузов был пуст. Даша ахнула и присвистнула.

– Чисто! – произнесла она.

Воронцов отпустил полог, и тот шлепнул девушку по темечку.

– Что ты еще расскажешь про сегодняшнее утро? – спросил он, прикуривая. – Кстати, а в босоножках удобно ходить по траве?

– Не очень, – призналась Даша. – Каблук землю дырявит.

– Дырявит, – согласился Воронцов. – Что ж ты не снимешь?

– Сниму.

– Так снимай!

– Что, прямо сейчас?

– Прямо сейчас.

Он курил и, улыбаясь, смотрел ей в глаза. Даша стала теряться. Кажется, она покраснела. Быстро наклонилась, чтобы он не видел, как она стыдится, расстегнула ремешки и скинула босоножки. Теперь Воронцов не сводил глаз с ее ног. Это для Даши превратилось в настоящую пытку. К счастью, эту пытку невольно оборвал участковый. Он подошел к Воронцову с кипой желтых бумажек и молча протянул их следователю. По тому, как он тяжело дышал, и как дрожали его мясистые губы, можно было сказать, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

– Ну? – спросил Воронцов, принимая бумажки.

– Вот накладная, – негромко и торопливо заговорил участковый, тыча толстым пальцем в лист с текстом. – Получатель Бондаренко Валерий Александрович, представитель торговой фирмы «Высокие технологии». Четвертый склад таможенного терминала города Бреста. Телевизоры «тошиба» – восемьдесят штук, телевизоры «сони» – сто двадцать…

– Вижу, – оборвал его Воронцов, бегло просматривая накладную.

Даша стояла поодаль, все еще ощущая себя окутанной пламенем стыда. «У меня пятки аж черные! И он это заметил. Позор-то какой!»

– Надо немедленно перекрыть все дороги, – сказал Воронцов Шурику. – Чтобы мышь полевая из деревни не выбежала. Чтобы даже клоп вонючий не выполз. Усек?

– Да какие у нас дороги, Юрий Васильевич! – виноватым тоном ответил участковый и махнул рукой. – Вы разве не видели, когда сюда ехали? Один большак, что с городом связывает. Но вы своим джипом его уже так размесили, что теперь трактор вряд ли пройдет. Если хорошо прольет, мы, считай, неделю без почты и хлеба сидим.

– А по лугу никак нельзя проехать?

– Никак. Мосты у нас все давно развалились. Если попытаться вдоль реки на Глазово, то увязнешь в болоте – там вся деревня торф рыла, одни канавы с водой остались. А если в другую сторону, то упрешься в реку.

– Значит, большак перекрой.

– Да он уже, считай, перекрыт. Распутица! Никто из Упрягина не выедет, голову на отсечение даю. Сидим как в танке.

– Как же наш УАЗ выберется?

– А никак! – после недолгой паузы ответил Шурик. – Перед мостом на Заречье увязнет гарантированно. Разве что догадаются трактор у Хамарина взять – у одного нашего хлопца трактор на ходу… Не знаю, не знаю…

– Ну, смотри! – предупредил Воронцов.

Даша стояла на подмытом обрывистом берегу и смотрела на мутную после дождя воду. Потом кинула босоножки на траву и подошла к самой реке. Она присела, окунула в веселый поток руки. Вода была прохладная, но это ее вовсе не обеспокоило. Больше всего на свете ей сейчас хотелось разбежаться по полоске мокрого песка и нырнуть с головой в эту свежую, разбавленную дождем воду. И плескаться там до тех пор, пока ее пятки опять не станут розовыми.