«Это невозможно, – говорю я. – Пустота… Ты не понимаешь… Он как паразит. Проникает внутрь и сосет из тебя кровь. Сушит тебя. Она везде. В кончиках пальцев, в пятках, в волосах даже. Её невозможно себе представить. Она заполняет тебя, она во всём. Это постоянное перетягивание каната, борьба с собой. Единственный выход – просто сдаться пустоте, просто отказаться жить. Это будет наилучшим решением, не считаешь? Ты признаешь абсурд, отдаёшься в его лапы, перестаёшь сопротивляться бессмысленности и бессилию. Просто становишься пустотой.

– Какой ты слабый… – усмехнулась она, словно злобная, циничная сука.

– Да, конечно, – соглашаюсь я, как раб, стоящий на коленях перед своей госпожой.

Ты сидишь в комнате, ненавидишь себя настолько, что даже убить себя тебе противно. Ты не способен ничего сделать. Ты не можешь никем быть. Ты разрываешь себя, распадаешься на маленькие частички, потом пустота, оставшаяся от тебя, собирает твои фрагменты, частички, и ест их, словно чипсы. Рот пустоты в крошках. А ты вроде как существуешь.

Зачем?

– Это вопрос? – усмехается фигуристка. – Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! Какой ты серьёзный. Почему же эта сцена происходит лишь у тебя в голове? Вернись в реальность! Не хочешь? Она слишком иллюзорна для тебя, слишком обычна? Ты – как муха в баночке. Может, спасение наверху, а? Во мне!

– Тебя не существует, – сказал я. – Я просто иду по дороге. А ты лишь девочка из телевизора… Ты не мой Бог, нет, и я не твой раб. Ты только фантазия. Как и всё вокруг. А я просто принимаю всё слишком серьёзно. Пора бы мне прекратить. Пора бы остановиться.

Я обнаруживаю себя на речном вокзале, на маленькой набережной, которую недавно построили в моём бетонном сибирском городке. Я оглядываюсь, вижу лишь воду, похожую на один большой синяк. Глотаю воздух. Самолёты моих глаз впиливаются в верхушки серо-зелёных домов, которые медленно падают, пожираемые червями сплетен и семейных скандалов.

Такое чувство, что город просто плывёт по реке. Плывёт далеко, чтобы утонуть навсегда и больше не возвращаться в эти земли. Что происходит с городом? Может, ему тоже всё надоело? Может, он тоже хочет жить чуточку лучше? Может, город просто замерз и желает согреться?

Но мне не удается его согреть. Даже если бы захотел – я бы не смог. Он уже прожевал меня, уже выкинул наружу! Что хочет от меня этот людоед, потерявшийся в темном, как погреб маньяка, лесу. Что ему от меня надо? Наверное, ничего. Наверное, в этом и есть главное проблема. Ничего не происходит. И меня будто бы никогда отсюда не выпустят. Я сам упустил все возможности выбраться.

Ловлю себя на мысли, что просто хожу кругами. Сюжет стоит на месте, не двигается. Я хочу, чтобы что-то случилось, но ничего не происходит. Только застой, ошибки и злоба.

Сажусь на лавочку. Рядом – мужчина лет тридцати, полноватый, с шапкой набекрень. Он косит на оба глаза, постоянно причмокивает и озирается по сторонам, словно кого-то ждёт.

Сидим. Мёрзнем. Со стороны – словно два фрика. Я не хочу с ним разговаривать. Надо только убить время, застрелиться на какое-то время, пропасть в морозе. Вдруг у меня в кармане забился в конвульсиях обычно молчаливый и спокойный телефон. Я достал плоское чёрное зеркало из кармана и приложил к уху. Говорил механический женский голос. Ненастоящий, автоматический.

– Здравствуйте, мы проводим опрос населения. Двадцать первого марта будут проводиться выборы губернатора нашего края. Вы примете участие в этом судьбоносном для региона голосовании?

– Нет, – говорю я, замечая, что косоглазый пристально следит за мой беседой с машиной.