– Разумеется, – движением мизинца он постучал по сигарете над стеклянной пепельницей. – Я даже не способен вспомнить, что мы творили в то время. Вернулись через неделю грязные и усталые, без денег и бензина. Тогда миссис Клауд нас так отчитала… До сих пор стыдно.

Потом судьба нас разделила на лет семь-восемь: оба погрузились в учебу, затем в работу.

– Так вы учились в колледже? – разжёвывая бестелесный дым, спросила девушка.

– Естественно, – он затянулся и выплюнул дым. – А вам не довелось?

Девушка хмыкнула и стряхнула мизинцем пепел со стебля сигареты прямо на складку платья.

– Не довелось. Тетка была уверена, что женщинам образование без надобности. Разве что мне, как и матери нанимали гувернанток, чтобы они научили меня хотя бы читать и писать, показать тонкости этикета и правила хороших манер. Но со мной они надолго не задерживались.

«Вот как. Не удивительно. И очень жаль.»

Она протяжно затянулась и задержала в легких дым:

– Так что было дальше?

Молодой человек, опираясь локтями на колени, развел руками и продолжил, стараясь найти глазами любую точку, но только не черные глаза:

– Таким образом, он стал успешным архитектором. Спроектировал родителям новый дом. С маленьким огородом и лужайкой, как хотела мать, и винным погребом, как хотел отец… Мистера Клауда не стало за два месяца до переезда в свой новый дом. Мать была в отчаянии. Практически не выходила из дома. Ему пришлось продать выстроенный дом молодой приезжей семье. Да и сам Оуэн долго переживал утрату. Он несколько месяцев не мог сообщить сестрам о его кончине – в то время они уже испытывали удачу далеко за пределами родного города. По приезду, узнав не столь приятную новость, одна упала в обморок, а другую распирала ярость. В связи с тем, они долгое время не общались друг с другом, пока не подошло дело к свадьбе Оуэна. Он знал свою невесту не так долго. И сделал ей предложение. Через месяца три или около того после их знакомства. Она вроде работала с тканью для мебели. Вы были на их свадьбе, мисс…?

– Миссис Ганмэн.

– Ганмэн? – он поперхнулся дымом.

– Это от покойного мужа. Он тоже разбился. Оставил мне только фамилию и дурацкие воспоминания, – миссис Ганмэн потушила докуренную сигарету о подошву ковбойского сапога и зажгла новую. – Миссис Джессамин Айлин Ганмэн. О своем возрасте предпочту умолчать.

«Не на того напали, миссис Ганмэн. Вам от силы лет восемнадцать.»

– Как долго вы прожили с ним в браке?

– Хм, – девушка затянулась и задержала дым в рту, подсчитывая в уме года, – около четырех. Не больше. Да и дольше прожить с ним под одной крышей я бы не смогла. Давайте не будем об этом. Меня угнетает та мысль, что я потратила столько лет в никуда.

«Беру свои слова назад. Допустим ей не больше двадцати двух. Внешность слишком обманчивая.»

– В таком случае, я могу вам только посочувствовать, миссис Ганмэн. Меня интересует другое: вы были на свадьбе Оуэна?

– К сожалению, нет. В тот день я не могла найти своего супруга. Тупорылого обалдуя.

«Как грубо.»

– За день до свадьбы он твердил, что какая-то лошадь по имени Звездочка или Косточка принесет богатство и роскошь в нашу, не в такую уж и бедную, семью. Не могла же я пойти к Оуэну на свадьбу без сопровождения мужа. Это было бы странно. А в ночь того же дня мне сообщили, что господин Ганмэн попал в аварию на перекрестке и забрал с собой на небеса молодую семью всем составом, включая душу коровы. Полиция считает, что он как раз-таки и является виновником случившегося. За рулем он частенько любил прикладываться к фляжке. Исход очевиден. Говорят, что Алек не мучился: ушел сразу. Ему было пятьдесят. Наверное. Да и его лошадка не победила.