Потемнело. Тучи, как огромные неповоротливые звери, поглотили тусклые небеса. Потоки пыли взмыли вверх и застыли грязным туманом. Ветер взревел, и снова грянул гром. Кан лицом будто врезался в гору из песка.

Гроза рухнула на землю, взорвав мир вокруг себя.

Десятки молний били практически одновременно, на горизонте и совершенно рядом. Гром от них сливался воедино в оглушительный и непрекращающийся гул.

Вспышки яркого света со всех сторон, ветер, завывающий в ушах…

Пыль забивалась в ноздри, лезла в карманы, просачивалась под одежду, хотела сожрать, поглотить…

В одно мгновение Кан увидел перед собой изломанную оранжевую молнию, увидел, как она коснулась песка, увидел, как песчинки взлетели в воздух…

Увидел перед собой бледное лицо с чёрными пустыми глазницами и распахнутым в агонии ртом, и следом ослепительная вспышка света заслонила ему взор. Рал повернул, и в тот же момент гром, похожий на предсмертный вопль, накрыл их разрывающей уши волной.

Вдалеке замаячил земляной вал. После него Пустошь должна будет кончиться, кончиться вместе со всем этим кошмаром. Грозы не идут дальше Границ. Это каждый ведь знает…

Но Пустошь словно не хотела их отпускать.

Ветер переменился – теперь он бил не в спину, а в лицо. В рот и в нос полетела смесь из песка, пыли и грязи. Резко стало трудно дышать. Рал стянул очки – в один миг пыль залепила их до непроницаемости. Глаза слезились и болели, но это был единственный шанс разглядеть хоть что-то в окружающей буре.

Грохот накатывал со всех сторон. Ничего не было видно, кроме вспыхивающих повсюду молний.

Кану показалось, будто сейчас он сойдёт с ума.

Ты знаешь, как это прекратить. Мысль раздалась в голове громче окружающего грохота.

«Знаю, но не буду!»

И тут Кан почувствовал пепел на губах. Стоило ему это осознать, как пепел посыпался сверху беспрерывным потоком.

Гроза настигла их.

Кан раньше слышал о пепельных дождях только из историй, и все они сходились на том, что если пепел посыплется с небес – можно сдаваться. После из Пустоши уже не выбраться. Пепел будет падать и падать, а затем начнёт постепенно раскаляться. Сначала он будет тёплым, потом медленно нагреется и станет обжигающим, как искры. Дышать станет невозможно, при вдохе пепел начнёт проникать вовнутрь тебя и сжигать изнутри. Сначала он прожжёт одежду, начнёт падать на кожу и оставлять за собой чёрный ожог и жгучую маленькую боль. И боли сольются воедино, в огромную перемалывающую боль, а потом всё кончится. И его труп никто и никогда не найдёт, потому что так далеко в Пустошь никто и никогда не заходит. И чёрный обгоревший труп будет лежать здесь, пока не придёт ещё одна гроза и не спалит его окончательно. И тогда его пепел смешается с этой пылью, и он навсегда останется частью Пустоши…

– НЕТ! – заорал Кан. – У ВАС НИЧЕГО НЕ ВЫЙДЕТ!

Мотоцикл подпрыгнул так резко, что Кан чуть не вылетел из люльки. Пустошь сзади громко взревела.

Они перескочили границу. Дождь прекратился.

Пустошь кончилась.

Рал нажал на тормоз и повернул руль вбок. Мотоцикл по инерции проехал ещё несколько метров и встал. Рал немедленно соскочил с сиденья, стянул с рук перчатки, швырнул их в песок вместе со шлемом и начал протирать глаза.

– Чёрт, чуть не сдохли там, – прохрипел байкер и начал отплёвываться. – Проклятье…

Кан неуклюже вылез из люльки и, слегка пошатываясь, встал на ноги.

После пыльного буйства даже неяркий свет казался ему ослепительным. В носу было столько разной дряни, что он практически не мог дышать. Кан высморкался в пальцы и обтёр их о полу пальто.

Не верилось, что они сбежали из-под самого носа Пустоши. Хотя Кан знал,