− Классная нас потом завалит, − неуверенно протянула Анька про математичку, чей урок был следующим после физики.

− А ты иди. Потом дашь списать. − Сказала Марина, не отводя взгляда от мерцающей сцены.

Анька обиженно промолчала, только повыше подняла тонкий воротник своей коричневой куртки, словно защищалась не от ветра, а от резких слов лучшей подруги. Той, не имеющей никогда сестры или брата, невдомек было, что самое сильное страдание человека, когда две души, слившись в единых мыслях и увлечениях, могут так больно отрываться друг от друга.

Поначалу, Анька, взбунтовалась и тоже решила прогулять завтрашний день. Но, внезапная мысль о последнем уроке физкультуры, с молодым преподавателем, настолько воодушевила ее, что она радостно щелкнула языком.

− Мать завтра на работе? − Анька снова безмятежно надула пузырь из жвачки.

− Да, у нее завтра суточная смена.

− А отчим?

Отец Марины, давно ушел из семьи. Причину, девушка не знала, но хорошо помнила ссоры родителей, перед их окончательным разрывом. С тех пор, Марина считала, что мать очень тяжело перенесла уход отца. Поначалу Марина интересовалась им и мечтала, что когда-нибудь семья снова воссоединится, но с каждым годом, надежда медленно и верно угасала. Больше, она, об отце не вспоминала, как, впрочем, и он о ней.

Отчим, если его можно было так назвать, появился совсем недавно. Мать познакомилась с ним на своей работе. Предоставляя ему прописку, Людмила Сергеевна, даже не представляла, насколько этот маленький, неказистый человек с солнечного Таджикистана, очень плавно и быстро войдет в их уютный и маленький мир.

Марину он не беспокоил, с расспросами не лез, воспитывать не пытался и она мысленно приняла его, одобряя его, несколько неожиданно-трепетное отношение к своей матери.

Хотя Алим прожил с ними, меньше трех лет, в своих разговорах, подруги привыкли называть его отчимом, но в личных беседах с ним, Марина называла его только по имени.

− Он тоже будет на работе, − ответила она Аньке.

Марина все отчетливее представляла свою маленькую и теплую постель, отчего легкий морозец, стал еще отчаяннее щипать ее щеки.

− Анька! − кто-то окликнул ее подругу, сквозь шум и крики необузданной толпы.

Марина с Анькой резко и одновременно обернулись. К ним пробиралась симпатичная улыбающаяся девушка, в блестящей серой курточке. Марина сразу узнала Анькину соседку, живущей в одном подъезде с ее подругой, но этажом ниже.

− О, Женька, − выдохнула Анька.

− Привет! − подошедшая девушка радостно окинула их взглядом.

Марина сухо кивнула. Она знала, что при виде красивых девчонок, у нее появляется внезапное чувство подавленности и это всегда злило ее.

− Как вам праздник? Весело было, правда?

− Ну…, − протянула Анька, вспоминая их с Мариной безрадостный, несмотря на выпитый ликер, променаж в толпе. − Ну, да… Весело…

− Что стоите такие кислые? − Женька прикурила сигарету и тряхнула своей обесцвеченной челкой, что аккуратно лежала на загорелом лбу. − Домой собираетесь?

− Да. Собираемся, − ответила Анька. − Поздно уже, надо прощаться.

− На салют не останетесь? − спросила Женька, глубоко затягиваясь сигаретой.

− Мы смотрели его уже. В прошлом году, − вдруг, неожиданно для себя самой, подала голос Марина. Она заметно нервничала, так как чувствовала уже не первый укол зависти за несколько минут.

Женька кинула на нее оценивающий взгляд и неожиданно улыбнулась.

− Да, да, − протянула Анька. − Что там будет такого, чего мы не видели?

− Я тоже не остаюсь, − вздохнула Женька. − Обещала матери сегодня прийти пораньше.

− Ты одна идешь? Тебя никто не провожает? − удивилась Анька.