У меня не могло быть своего мнения, нет, вру, могло, но оно должно было совпадать с мнением мужа. Я даже не могла обидеться, потому что этого никто не замечал. Не могла сходить в гости к родителям, потому что это считалось пустой тратой времени. Из дома только в магазин за покупками. Но и там, если я о чём-то говорила с односельчанами, это доходило до мужа и он отчитывал меня за обсуждение семейных дел с посторонними. «Да какие дела, – оправдывалась я, – так, что выросло в огороде, какая погода…» Если ходили на какие-то сельские праздники, то я не то чтобы с кем-то станцевать, упаси бог, даже в массовке не имела права участвовать. Я была затворницей и прислугой.

Николай же вёл себя весьма раскрепощённо. Работая водителем, он имел обширный круг общения. Поездки в областной центр в техникум на сдачу экзаменов на личном авто поднимали его статус в глазах сокурсников. В то время личные машины можно было посчитать по пальцам. К примеру, в нашей деревне их было всего четыре. Предполагаю, что у него, молодого и симпатичного, могли быть поклонницы, если не сказать больше.

Руководство совхоза после окончания техникума обещало ему должность главного механика. Весной он заканчивал учёбу и должен был пойти на повышение. Как-то в разговоре с ним я заикнулась о своём дальнейшем образовании. «Даже не думай, – отрезал он, – я достаточно зарабатываю, ты должна быть дома на хозяйстве, и давай больше не возвращаться к этой теме!»

А дело в том, что после окончания школы я успешно сдала экзамены в медицинское училище и поступила на факультет «Лечебное дело». Мечтала получить профессию фельдшера-акушера. Деревня у нас большая, был свой фельдшерский пункт. И я планировала работать по специальности. Но после свадьбы муж сказал: «Давай пока отложим учёбу до лучших времён». Я уступила, предполагая, что через год вернусь в училище. Но мне в категоричной форме было сказано: «Забудь».

Я поняла, что жить так больше не хочу. Нет, работы я не боялась, не от неё я бежала. Меня убивало отношение ко мне. Мои родители тоже из деревни, но у них всё иначе: уважительные, доверительные отношения, все семейные проблемы решаются сообща.

Мои попытки что-то изменить в наших взаимоотношениях с мужем ни к чему хорошему не приводили. Нужно было бежать, но куда и как? Однажды я убежала, на ночь глядя, к родителям. Приехал Николай и силком увёз домой. И устроил мне такую экзекуцию, что и рассказывать стыдно. Я долго и мучительно думала, как освободиться от этого рабства. И, кажется, придумала.

В Луганске в региональном центре занятости населения работала небольшим чиновником дальняя родственница мамы. Они иногда переписывались. Мы даже пару раз были у неё в гостях. Я попросила её подыскать мне работу в Луганске. Письмо отправила от имени мамы и на конверте указала адрес родителей. И стала с нетерпением ждать ответа. Маме сказала, что жить с Николаем не хочу и не буду, что мечтаю удрать от него, и чтобы ни одна душа не знала, куда я уехала.

Не очень скоро, как мне хотелось, но ответ от родственницы пришёл. Я прибежала к родителям под каким-то предлогом. Прочитала письмо раз, второй. Третий раз читала, вдумываясь в каждое слово, оно того стоило. Тётя в письме сообщила, что в области идёт оргнабор на стройки Москвы. В том числе и с комсомольским призывом к рабочей молодёжи (по комсомольским путёвкам). Писала, какие нужны документы, куда обратиться – одним словом, всё было описано очень доходчиво. Но самое главное, что все документы, которые необходимы для оформления путёвки, у меня были!

Не раздумывая, я всё решила. Мама как-то не очень решительно меня отговаривала. И я начала готовиться к побегу. Да так, чтобы комар носа не подточил. Мне казалось, что даже мысли мои о побеге муж может прочитать. Я была одержима этой идеей: перебирала в голове, что возьму с собой, где что лежит, как буду убегать. Конечно, без помощи мамы я, наверное, не смогла бы так тщательно подготовиться. Я ждала удобного момента. И он настал.