Матери же Руслана и Олега дружили. А как не дружить учительнице со швеей? Учителя у нас – элита села, и обновки должны быть соответствующие. На меня они смотрели свысока, и не раз прогоняли, объясняя, что Руслана или Олега нет дома, на что мальчишки, к слову, обижались. Олег мог демонстративно пройти мимо матери, забрать меня, расстроенную, с улицы и усадить у себя в комнате, пока будет делать ненавистные домашние задания.

Стоит отметить, Олег, несмотря на то, что был заводилой всяких «неправильностей» и не очень хорошо учился в школе, был очень умным. Однажды он сказал:

– Снеж, школьная программа – это такая пурга. Когда тебе рассказывают, что Земля квадратная – не верь.

– Олежка, но она же круглая, – по наивности своей я не поняла, что он надо мной подсмеивается.

– О, малая, далеко пойдешь, – он засмеялся и сунул мне в руки пирожок, чтобы не задавала лишних вопросов. Он всегда так делал.

А Руслан очень любил смотреть, как я рисую. Ах да, я ж красиво рисую! Так все говорят, не все вслух, но всем нравится. Просто кого-то завидушки берут, а кто-то, как Руслан, Олег, Женя, Леся и Катя, искренне восхищаются.

– Снежинка, а нарисуй мне машину классную, с крыльям и вооот такими, – он делал руками домик, – фарами.

– Дались тебе эти машинки, – говорила я тогда, смешно подперев подбородок рукой на манер взрослой и умудренной жизнью женщины. – Другое дело – березы у Десны или мишки с бантиками, или белочку могу…

– Стоп, малая, стоп, – всегда протестовал Руслан, – я все забываю, что ты девчонка…

А белочек у нас по селу, сколько хочешь бегает, особенно после «беленькой».

– Беленькой белочки? – не понимала я, но с восторгом думала о необычной белой белке с пушистым белоснежным хвостом.

– Горячечки, – и Руслан начинал хохотать.

– Аааа, – так я и не понимала до поры до времени, что он имел в виду, пока не увидела, что такое белая горячка и, увы, у собственной матери.

Вот приехали они меня в Киев проведать, а я лежу там, скучаю. Уколы ужасно надоели – сесть не могла, да и лечь тоже. Моя любимая Маргарита Степановна – врач и моя вечная собеседница, как на зло, в отпуске. Была, правда, Авдотья Петровна, наша медсестра. С ней тоже можно было поболтать, но больше всего она любила почувствовать себя парикмахером.

И практиковалась исключительно на мне. Волосы у меня вьются, кудряшки хорошие, еще и длинные. Дед матери не дал обкорнать мне их в порыве злости. Так Петровна то такую косу заплетет, то эдакую, то хвост с косой, то «ракушку» какую-то. И красиво делала, надо сказать.

Я одна такая в больнице аккуратная ходила из детей.

Поэтому я страшно обрадовалась, что мои мальчишки приехали меня проведать.

– Ну что, манюня, – сказал Олег, – не обижают тебя?

– Неа, – грустно ответила я, – скучно просто.

– Надо же, Олег, смотри, – Руслан пнул Олега в бок, а я не поняла, чего его глаза так хитро светились, – а Снежинка, оказывается, девчонка. Глянь, какая прическа. Моя б мамаша обзавидовалась.

– Моя и завидует, – пожал плечами Олег. – Даже отец ей однажды сказал, что она дура, мол, кто завидует ребенку, еще и больному? – Он вдруг спохватился, а я нахмурилась. – Снеж, извини, – быстро сказал друг. – Ты с нами в таких передрягах бывала, что больной тебя точно не назовешь. А тут ты лежишь, потому что…

– Олег, не нужно, – спокойно сказала я. – Я дожила до 8-ми лет, так и дальше проживу.

– О, это «наш братик» слово сказал, – Женька весело поднял большой палец в одобрительном жесте.

– А вы чего приехали? – вдруг спросила я.

– А ты не рада? – искренне удивился Олег.

– Да рада, просто неожиданно, – пожала плечами. – Что ваши мамы скажут?