– Дима, я же сказала, сядь.

Тут я и «похолодел». Вернее, «оцарапнулся». Три тонкие полоски проявились на моём голом плече, из которых сочилась кровь. Я сел на табурет, и резко понял, кто со мной разговаривает.

– Вот зачем до крайности доводить, Дима? Мы с братом обидеть тебя не хотели, так что прости нас. Но ты же сейчас ищешь «голос», и нам приходится вот так тебя «усмирять».

Я тряхнул головой, и уставился на котят. А они смотрели на меня и молчали.

– Чего молчим теперь, белокурые? Давайте, говорите, раз уже мне в башку залезли – сказал я и погладил Маруську.

– Чего, это всё что ли? Никаких «караул, помогите, спасите…»

– А поможет?

– Нет, не поможет, но это обычно «прикольно» бывает. Мы всегда смеёмся над этим. А ты нас разочаровал совсем. Ну ладно, давай теперь к делу.

– А кто сейчас со мной говорит? Маруся или Васька?

– Маруся с тобой говорит. Васька редко, когда влезает. Он только по делу может тебе что сказать, а просто «поболтать», это ко мне. Имей это в виду.

– Ну как скажешь. Раз я теперь имею диагноз «шизофрения», давай тогда и поедим чего ни будь, и, наверное, выпьем. «Умирать, так с музыкой», как считаешь?

– Никак не считаю. Мы, «пушковые», вообще не имеем привычки умирать. Не наше это всё. Поэтому, тебе видней. Ладно, иди водки себе налей. Мужики обычно так со стрессом справляются. Но вообще, не советую. У тебя сегодня плотный график. Нам много предстоит сделать и сходить кое – куда надо. Так что подкрепись на дорогу, а мозг себе не тумань.

– Всё сказала? Ничего не забыла? Я может и с «шизой» теперь дружу, но ещё кошки мне здесь не указывали, что мне делать. Ну – ка, «брысь» со стола быстро. Шерсти мне только в еде не хватало – сказал я и скинул их со столешницы. Протёр тряпкой стол, и пошёл к холодильнику. Резкая боль в правом плече, заставила остановиться на пол пути. Посмотрел на него, так и есть. Три больших царапины на плече, и кровь начала собираться возле раны.

– Ты решила, что таким образом можешь мной манипулировать? – спросил я.

– Это не я, это Васька. Он не терпит, когда его не слышат. Нам надо тебе многое поведать, не «ерепенься», прошу тебя – сказал голом Маруси у меня в голове.

– Ладно, боль причинили, а я это не люблю. Может не знала, я детдомовский. Не надо меня болью наказывать, я ответить могу.

– Принято, Дима. Не будем больше. Только не надо нас игнорировать. Но на стол больше не полезем, обещаем.

– Так-то. В доме хозяин я. Хоть и «шваркнутый» теперь головой. Ну так какой есть. Я поем, отдохну, а потом пойдём куда скажите. Так я решил.

– Отдыхай конечно. Мы подождём – договорила она в моей голове, и они пошли с братом на подоконник, возле герани (вернее её остатков) прилечь.

Я открыл холодильник, вытащил оттуда пирожков и молока, и сел завтракать. Пока ел, внимательно изучал поведение котов. Никаких признаков того, что они умеют разговаривать, не было. Мило лежали возле окна, и дремали. И притом, я не видел, что бы кто-то из них действительно открывал ротик. Нет, эти голоса были явно в моей голове. «Ну и что теперь делать? Как на всё это реагировать? Спокойно начать ходить по врачам, или просто пока понаблюдать за собой, и если вдруг увижу какое – то ухудшение своего состояния, тогда к врачу обращусь? Мне непонятно теперь, как дальше планировать жить» – думал я жевал безвкусную еду. Мысли омрачали меня, и я был расстроен.

– Да ладно ты, чего ведёшь себя как «кисейная» барышня? Подумаешь, в голове «таракан» завёлся в виде моего голоса, ну бывает же. И заметь, далеко не со всеми такое случается. Тебе бы радоваться, а ты без настроения. Нехорошо это – снова начала говорить Маруся.